Саша Чекалов - Обновлённый мир

С утра першило в горле, да и колени ломило, но Георгий обращать внимание на подобные вещи не привык и привыкать не собирался, а посему дневную норму, которую назначил себе ещё в самом начале перехода, постановил выполнить и сегодня. Причём не просто выполнить, а с довеском: позавчерашняя потеря ножа, лихорадочные поиски оного и, когда бесполезность их стала очевидна, изготовление замены из подвернувшегося кстати хорошего, большого кремня (без оружия в нашем мире никуда!) поломали весь график.

…Да, утрата невосполнимая: старый нож подарил отец – аккурат накануне своего исчезновения (вместе со всеми сбережениями трибы), что ни говори, память… но и новый сойдёт. Он вышел на славу, новый-то: гладкий, вытянутый, с ладно скруглёнными режущими кромочками…

Гоша улыбнулся: давно ни о чём не думал с такой нежностью, даже странно… Хотя, может, и ничего странного: со временем приоритеты меняются. На многие вещи начинаешь смотреть иначе, когда…

Тут его размышления прервал еле слышный шорох. Рефлекс, как и полагается, сработал безупречно: сделав резкий перекат вбок, путник исчез за ближайшим камнем и там, упав ничком, затаился. Выждал минуты три. Звуков больше не было. То есть нет, конечно, по-прежнему ревел водопад, и ветер гудел в Ведьмином Горле на несколько уровней выше, но всё это были звуки привычные, знакомые с детства.

Осторожно высунув кудлатую голову, герой огляделся и… увидел Последнего, сидящего на краю придорожной пропасти. Спиной к дао, к зарослям, к нависающему склону… Беспечно, как будто мир был ещё тем… прежним.

Собственно, потому они и носили титул Последних: застали Прежнее… А застав – теперь никак не могли привыкнуть к изменившимся обстоятельствам. (Точнее, к Реалиям, как их раз и навсегда нарёк Любимый Вождь.) Ведут себя чисто дети несмышлёные, право слово! Отказываются есть мясо, например, – хотя им, Последним, по традиции всегда лучший кусок предлагают: из бедра или бицепса… Уклоняются от участия в кампаниях по возвращению Исконных Территорий (как будто мы не для всех стараемся! – и для них тоже ведь) … Поклоняться Великим Столбам – и то отказываются, а уж, казалось бы, что может быть проще: ну не веришь ты, мир с тобой, но – притворись: хотя бы из уважения к чужому мнению! Да и умы юной поросли смущать не стоило бы: только сомнений нам тут не хватало… Сомнения, они разобщают, а нам вместе держаться нужно: время такое.

Гоша вскочил, в три прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от отказника (другое прозвище стариков, не столь уважительное, но – ведь заслужили же!) и положил тому на плечо лапу в форменной, подкласса «Е», рукавице.

«Внимание! – произнёс как можно более строго и внушительно. – Произвожу гражданский арест. Встаньте и просуньте руки спереди между ногами. Вы не имеете права находиться так далеко от стойбища без специального разрешения старшего презумпция. Если таковое у вас имеется, медленно, не делая резких движений, достаньте его из места хранения, чтобы я имел возможность…»

– А у вас оно есть? – перебил наглый дед.

– У меня… – Гошка даже растерялся от такого нахальства. – Конечно!

– Можно мне с ним ознакомиться? – Веки старика, испещрённые мелкими, но глубокими морщинками, насмешливо моргали: будто бабочки, розовые с голубым, били крыльями на не по возрасту гладком лице. – А то… сами понимаете…

Чуть помедлив, Гоша достал из широких своих штанов заветный обрывок с жирным отпечатком большого пальца (в момент выдачи документа презумпций ел заднюю часть одной из умерших накануне рабынь) и протянул Последнему. Тот повертел берёсту в руках и вернул со словами:

– Честно признáюсь, у меня нет ничего похожего. Кажется, было когда-то… Но потерял.

– Ха! Все вы так говорите. – От возмущения Георгия покинули остатки вежливости. – А ну встать! И руки в землю!

Отказник неторопливо поднялся, но, как бы оправдывая название, принимать требуемую позу не спешил.

– Вы, молодой человек, – заявил он, по-прежнему улыбаясь, однако и нахмурившись, – не пылите так. Давайте сядем, и я расскажу, как было дело… А касаемо вашего выпада (к слову, не подобающего официальному лицу, коим вы, как я понимаю, являетесь) могу сказать лишь одно: не «все вы », а «все мы » – время от времени хоть что-нибудь, да теряем.

Вспомнив о ноже, Гоша промолчал.

Сели. Дед вынул из набрюшника индивидуальную карточку покупателя, протянул. Коротко поблагодарив, молодой стал выковыривать из рифлёных подошв, а также из складок брючного брезента скопившуюся глину – хоть и сказано: «Не принимай из рук непонятного человека ни миски с едой, ни плошки с водой, ни козы его, ни жены его, ни кошмы его, ни багра его, ни ведра, ни малой щепочки, ибо каково тебе будет потом убивать его, если окажется недругом!»… Ладно, что сделано, то сделано, почистил пёрышки, теперь сиди и не рыпайся.