Саша Чекалов - Накануне

© Саша Чекалов, 2016

ISBN 978-5-4483-1326-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что нам делать, когда доделала,

всё, что дóлжно, сама земля

и от дерева, глянь, до дерева

зеленея, плодится тля?

Нет больших дел – займёмся малыми,

несводимые полюса:

на рассвете – любые алыми

людям кажутся паруса.

Да, но мы-то – на лёгком катере —

прямо к рифме… ах, нет же, стоп!

…На рассвете ли, на закате ли…

В небо пальцем, а новость – в топ.

…Хором ахнет и встанет óбщина…

и – все выплачет очи мать…

Что нам делать, когда всё кончено?

Начинать.

То платил настоящим тягло,

то вдруг с будущим порывал…

Только тянет любого дятла

на свой собственный перевал,

где на скатерти трупны пятна,

и расчёской заложен Фет,

и солдатиками стоят на

пыльных полках кульки конфет.

…Потому голубям и крошим

свежей булки почти что треть

и, заискивая пред прошлым,

не даём ему прогореть,

что не знаем иного счастья,

кроме шёпота тет-а-тет,

а в подкорке зудит (мол, щас я )

олимпийских колец кастет.

Дурацкого печенья пару штук

доесть, а после —

прыгнуть с парашютом! —

чтоб сердце, будто лопасти, тук-тук…

«Спуститься бы на землю, парашют, —

и больше у тебя не попрошу там

ни лёгкости, ни новой ноши… Ой!»

…Всё стихло.

Будто утро…

снег, сочельник…

« Земля!

Земля!..

Ты что, как неживой? » —

трепещет шёлк улыбкой ножевой,

но всё…

И застит небо вкус печенек.

Вудсток кончился, пацаны.

Хоть не чуй под собой страны ,

хоть бездумно ори ура,

всё накрылось… И не вчера.

Что, не помните, что ли?.. Зря.

…Ну! Четвёртое октября:

как Вандея – народный сход…

Девяносто, блин, третий год.

Наш парламент чадя горел,

все смотрели… и я смотрел.

Власти гнули тех, кто мешал, —

это был ещё пробный шар.

…Что, никто таки не герой?

Значит – рой себе яму, рой, —

жги в «Оги», посещай Саров…

Всё, не нужно уже шаров.

Можно даже и не грозить,

просто ласково попросить:

воры всех уже – ной не ной —

повязали одной виной.

Общий выбор, одни нули…

Слиплись, будто куски земли.

«…Отчего все так злы, тёть-Валь?» —

«Филя, кончился фестиваль.»

Небо чисто… и космос цел.

Призма взглядов – она прицел;

ты гляди сквозь него, ты гля…

Наши дни.

Пробный шар:

Земля.

И в Сайгоне, и в Маниле

люди тумблеры вертели…

Мы лет семьдесят манили

их по радио и теле.

Про забои, да про домны…

да про детские те слёзки…

Будда ангелоподобный

грезил ёлкою кремлёвской! —

как возьмут его с собою

люди в белом и блестящем:

прямо к домне! и к забою!

(чтоб он тоже! дал! хоть часть им!) —

а другие, чуть постарше,

будто древний русский витязь,

вдруг ломали, с печки вставши,

планы седеньких правительств…

Всё кончается. Мы крепко

влипли в собственную ересь.

Догнивает мегарепка,

лень и зверство в кожу въелись.

Скоро даже на Майорке

не поймут наш гордый «prosit», —

и тогда с потухшей ёлки

жёлтый ангел тихо спросит…

« Тай-тай, налетай…» , —

будто в детстве, несётся

опять со двора – и, судьбой опалён,

не в силах ты, множитель пятен на солнце,

разрушить наш… Китеж?

Ну да, Вавилон.

Играет листва в невесомой оправе

омытого дождиком летнего дня;

лекарство – примешивается к отраве

и… мало-помалу, но лечит меня.

Под солнцем – и мысли мороженым тают,

и ветер надежды крепчает, поди,

и птицами дети играть налетают,

а ты… « Не играй. На колени пади

и просто поплачь, – ничего, полегчает

от искренности!» … Как бы выход нарыв,

крот щурится… думая: «Ветер крепчает», —

а это… всего лишь прорвался нарыв…

Полработы не стоит показывать никому:

ни канву, ни наброски… ни главное, ни кайму…

Всё равно, в безразличии к внешнему лоску, ты

всё на тряпки порвёшь – и нарежешься в лоскуты —

или нет, будешь трезвым сидеть и ломать в руках

корешок фолианта… себя выражать в рывках, —

расточать потихоньку… по слову, по букве, по