Алексей Жак - Изгнанник

«Риторический вопрос», ответил бы кто-либо, услышь его, если б он соизволил предложить веселящимся у ржавеющего памятника людям такой неоригинальный выход из положения, компромат на себя. Но никто его не слышал (и не хотел слышать). Никому не было дела до странствующего под вздыбленным конем с наездником в плаще одинокого и скрюченного жениха, отстранившегося от толпы междусобойчика, организованного для моментальной съемки на фоне пьедестала и царской парочки. Молодой человек (Сергей №2) даже присел на корточки, чтобы в обзор попало как можно больше людей и запряженной скотины.

– Кучнее становимся, – говорил он, сверяя прицел с реальным расположением приговоренных к щелчку фотоаппарата. – И не расходимся, пока я не произведу снимок.

– Вот те раз, – недоумению Ниночки, приглашенной тамады (выбор пал на даму за неимением мужского аналога под рукой), не хватило предела. – Это еще что за выкрутасы? Что за штучки, Сергей?

Сергей остановился в двух шагах от места побега, в недвусмысленной позе.

– Вы куда-й-то от нас собрались? – не унималась голосить Нинон, отхлебнувшая в лимузине из двух фужеров подряд (храбрилась, как умела).

– Никуда, – заскрипел зубами Сергей, направляясь на эшафот перед прицелившимся двойником по имени.

– Не успел расписаться, а уже уши навострил, – хохотала полная дама у автомобиля, рискнувшая высунуться из двери на хлеставший ветер, поддерживаемая за руку щупленьким старикашкой.

– Холодно, – содрогнулся Сергей, поднимая воротник пиджака.

– Опусти, – сказала Яна, и повела его в центр композиции. – Сейчас щелкнут и поедем. – И тут же чмокнула его в щеку, бросив полушепотом: – Неженка.

«Скорее, – подумал Сергей. – Скорее бы случилось это. Щелкнули бы».

Через час они сидели за столом в квартире Ядвиги Савельевны. Квартиру та купила кооперативную, по тем временам очень даже лихо подсуетившись, уговорив каким-то одной ей ведомым способом комиссию по выделению займа предоставить безмужней женщине, вдове с малолетним ребенком на руках, длительную рассрочку платежей. Этим своим беспримерным мужеством – неимоверными усилиями по изысканию средств погасить долг, экономией на всем и всех, а в основном самим предметом достигнутого успеха, то есть квартирой – она гордилась всю жизнь и при любом удобном случае, и даже без него, всегда вставляла в беседу тираду: «Это – моя квартира, я ее купила».

И добавляла, пускаясь в воспоминания:

– Купила, заработала своим горбом. Подруги завидовали, шушукались за спиной, пальцами тыкали, говорили между собой: «Откуда у нее квартира?» А я им: «Выбила в парткоме льготу на вступление в кооператив (на хорошем счету была), а дальше… вкалывала и день и ночь, пахала, забыв про все на свете, даже про дочь иногда: она у меня детство провела в садах и продленках. Работала в грязном цеху, на гальванике. Аккумуляторы делали. Там почти все зубы оставила. Брала по две смены. Заслужила, одним словом, выстрадала. Многие спрашивали: «И как тебе это удалось? Мы всю жизнь в Питере прожили, родились тут, а живем в прежних условиях, никаких улучшений. Я им только улыбаюсь вдогонку, а сама думаю про себя: «Под стоячий камень вода не течет». Знали бы они, как эти квартиры достаются!

– Да, – заступалась за мать дочка, будто кто-то спорил. – Мама ее заслужила. Ей при жизни нужно памятник ставить.

И сегодня Савельевна праздновала долгожданную победу, одну из череды одержанных ею промежуточных выигранных битв на пути к единственной, опять же известной только ей, цели. Она источала столько энергии и позитива с самого утра, что ее запасам могли позавидовать пиарщики всех вместе, скопом взятых, рекламных агентств и преуспевающих компаний. Она в прямом смысле командовала, и если не парадом, то маневрами всех собравшихся на пьяное ристалище призванных сил из числа друзей дома (друг дома в одном лице: незаменимый Петр Маркелыч). А подруг она устранила заблаговременно, оставив лишь одну-единственную, чудно готовившую и угощавшую бесподобными мучными изделиями собственного производства на домашней кухне, но о ней история пока умалчивает (может, в дальнейшем).

В это, даже не двухзначное число гостей, уместились также Полина с мужем Сергеем№2 – посетители со стороны Яны, приглашенные ею, прошедшие не придирчивый кастинг на роли свидетелей, – и родители Поли: полная дама со старикашкой, присовокупленные к празднику для создания массовки. Сюда же призвали тамаду (как без нее, «тамада» – женского рода) Нину, Нинон, Нинку, как только не обзывали бедную девушку коллеги по оконному бизнесу из отдела комплектации оборудования, незамужнюю, свободную от комплексов и постоянно экспериментирующую.