Закир Ярани - Белый медведь. Повесть

Мышовка, увидев, что мужчины, с которыми он собирался идти на разведку, действительно, сели кушать, тут же подбежал к ним. Старший из них – Дхоле, муж Бурой Рыси – дочери самой Куланихи, взглянул на мальчика и произнес, улыбнувшись:

– О, вот и четвертый пришел! А я уже думал, что четвертый нашел дела поважнее, – и продолжил есть рыбу.

– Нет, я здесь! – выдохнул сходу Мышовка и тоже присел у очага, источавшего жар с запахом золы, жареной рыбы, душистых трав и каленого соснового зерна. Он взял с холодного плоского камня, сверху застеленного куском шкуры, жареную рыбину и принялся есть ее, отламывая кусочки мягкого крошащегося мяса и отделяя их от упругих косточек, тонких как черешок травяного листа.

– Ешь зерно, – сказал Львенок, муж другой – уже погибшей, дочери Куланихи, которого часто называли Мудрым. Он придвинул к Мышовке сшитую из коры миску с каленым сосновым зерном. А сам принялся доедать рыбью голову.

– Не хочу, – ответил Мышовка, с аппетитом уплетая рыбу. – Я не люблю есть зерно по утрам.

Взрослые мужчины рассмеялись.

– Я, когда был маленький, тоже предпочитал зерну рыбу или птицу, – заметил Дхоле и обвел взглядом Львенка и его сына молодого Коршуна – третьего из собиравшихся сегодня на охотничью разведку.

– Почему? – спросил Львенок.

– Дети едят мясо и растут, – сказал Дхоле. – Мясо животного переходит к ним.

– Говорят так, – кивнул Львенок. – Но почему через несколько смен лета и зимы после того как человек стал способен к интимной связи с женщиной, он перестает расти, хотя ест мясо?

– Значит, больше того, насколько человек вырастает, Творец ему вырасти не дает, – ответил Дхоле. – Я сам видел, что дети, когда животные уходят, и мяса становится мало, растут хуже. Все до одного. И больше болеют. Хотя едят зерно и рогоз. Вот, Создатель и сделал так, чтобы детям хотелось больше мяса, а не зерна.

– Я больше люблю рыбу, чем бизона, – сказал Мышовка, с интересом прислушивавшийся к рассуждениям Дхоле и Львенка.

– У бизона мясо тяжелое, – согласился Дхоле. – а у рыбы или птицы мясо легкое, нежное. Но взрослый человек надолго не наестся рыбой или птицей. Вот, сейчас и пойдем посмотрим, где бизоны. Оленина уже заканчивается, – он вынул из-за пояса плетеную из жесткой травы мочалку и вытер руки и губы от от рыбьих остатков.

– Да, оленя надолго не хватает, – сказал Коршун. Мышовка потянулся к стоявшему в стороне чурбанчику с ягодной водой, и он, положив на камень недоеденную рыбу, обеими руками взял чурбанчик и переставил ближе к мальчику. Взяв чурбанчик тоже обеими руками, так как поднять тот одной рукой еще не удавалось, Мышовка наклонил голову и отхлебнул кисловатой ароматной воды, чтобы запить жирную рыбу. Приятная на запах, вода из прошлогодних ягод была не слишком хороша на вкус, но свежих ягод сейчас, в начале лета, еще нигде не было.

Напившись, Мышовка поставил чурбанчик с остатками воды на место, а Коршун вспоминал и рассказывал, как впервые добыл серого оленя сам. Было это несколько перекочевок тому назад, и тогда с Коршуна торжественно сняли детский пояс. С тех пор каждые весну и осень на праздничных сходах племени при впадении реки Тихой в Реку-Мать он гулял и веселился с девушками из других родов, но еще ни одна из них не позвала его с собой. Молча выслушав рассказ Коршуна и вновь повторенные им слова о том, что мяса одного оленя мало для долгого пропитания такого большого рода, как Дети Серны, Дхоле согласно кивнул и проговорил:

– Олень – слабая добыча по-настоящему. Он чуткий и быстрый, но быстро погибает, если в него метко попасть копьем. Поэтому мы чаще даем охотиться на оленей вырастающим детям, чтобы определить, когда их можно считать настоящими взрослыми. А обычно же мы добываем бизонов: у бизона мясо хорошее, сытное, и сам он большой, его можно долго есть.

Подошел Лемминг, сын Сурчихи. Он родился почти в одно время с Мышовкой: когда род собирался вслед за уходящими на зимние пастбища бизонами переходить к Равнине десять лет назад. Наверное, поэтому им обоим потом и дали имена похожих зверьков.

– Мышовка, ты все-таки нашелся! – воскликнул Лемминг, встав у очага и глядя с высоты роста на сидящего Мышовку. На солнце поблескивали два красиво пришитых красно-бурых надкрылья большого жука слева и справа от ворота его курточки.

– Я ходил к водопаду, – ответил Мышовка.

– Лучше бы ты там и гулял! – расстроенно вздохнул Лемминг. – Тогда бы на разведку пошел я.

– Завидуешь, что ли? – спросил Львенок, посмотрев на него. И засмеялся. – Зависть точит человека изнутри как короед – дерево. Дерево, изъеденное короедами, становится плохим. И человек, изъеденный завистью – тоже. Ты ведь ходил разведывать в прошлый раз, когда мы с Земляным Зайцем и Жеребчиком искали оленей. Мышовка тогда помогал женщинам. Все должно быть по справедливости, теперь должен идти Мышовка.