– Давай!)) Пойдём вон к Лентычу с её подругой сядем, – сказал Гена и сел скамьей выше от того места, где сидела Лента с подругами.
– Сколько же тут бабищ!))) Смотри, какие бабищи сидят!)))))) – сразу выпалил Гена, как только они сели.
Первокурсник чрезвычайно занервничал и заулыбался обернувшимся бабищам так, чтобы видно было, что с молодым человеком, сидевшим слева от него, он находится в процессе знакомства, и что для него так же удивительно, каким неожиданным образом Геннадий развернул к себе лица этих бабищ. Две полноватые, стремноватые бабищи заржали и начали, толкая друг друга локтями, шептаться об этом происшествии, не поворачивая свои головы ни друг к другу, ни назад. В то время как Лента, сидевшая с своей подругой в одном человеке от бабищ, тихонько рассмеялась над этим, но точно ничему не удивилась.
Видя, как с олимпийским пафосом выходят факультеты под крики полуголых черлидерш, Демид заметил какой-то американский привкус во рту и думал в это время: «…Она точно знает обо мне больше, чем остальные. Она единственная не побоялась ко мне подойти. Получается, может, что она обратилась ко мне как к Вайтару… Даже, может, книгу мою прочитала… Жесть. Зачем я оставил её в закрепе? Ты долбоёб? Это же пиздец».
– А откуда ты знаешь Ленту? – спросил он Гену.
– Мы с одного района!)) Вместе экзамены сдавали.) И с детства знакомы!))) У нас отцы вместе работали.)) – К концу каждого предложения он делал круг своим правым плечом и указательным пальцем как бы ставил точку.
Через полтора часа, когда они уже выходили со стадиона, к ним примкнула молодая женщина учительской наружности, которая сразу обратила внимание на Демида. Геннадий поспешил их познакомить. Это была его мать.
– Тебя как зовут? – спросила она.
– А-а-а, Демид, – ответил Демид и только хотел присоединить Геннадия к разговору, как тот тотчас же умчал вперёд по хороводу букетов, плывшему в направлении разных корпусов университета.
– Как экзамены сдал? Ты платно или бесплатно поступил?) – с совершенно добродушной улыбкой спрашивала женщина. Демид, разумеется, сообразил, что стал невольным участником опытов, и, видя, как эта милая женщина безотрывно на него смотрела, с пониманием включился в эксперимент. То, как он двигался, отвечал, то, каким безучастным был по отношению к беззаботным студентам вокруг них, моментально, словно увеличивая картинку на смартфоне, масштабировала мать Геннадия, чтобы как можно скорее успокоиться на счёт того, в какие руки она передаёт своего сына. Никакой навязчивости в ней не было. Демиду даже приятно было находиться в её обществе. Взгляд её имел содержание много выстрадавшей матери.
– Я, к сожалению, а-а-а, платник.) Всего сто девяносто два балла. Вот так получилось.) Чуть-чуть не хватило. А-а-а, по русскому я восемьдесят восемь получил, но литературу на какие-то смешные сорок шесть написал и по обществу что-то там за пятьдесят, вроде бы, вышло. Ну и математику базовую, как и все. Профильную не потянул бы совсем.)
Геннадий, как узнал первокурсник, поступил бесплатно, с какими-то льготами.
– Русский – восемьдесят восемь!) Ну ты молодец, хорошо написал.) У тебя, значит, к этому способности, да?)
На этих нескольких репликах (с какими-то незначительными добавлениями), растягивая их так же заметно, как ускоряя шаг, они вдвоём дошли по улице Красной до поворота на улицу Лермонтова, где и попрощались. Демид пошёл вверх по Лермонтова к своему общежитию. В некоторых местах опираясь на колени и где-нибудь вставая возле забора центрального парка, Демид впервые ощутил действительность горного устройства города; его общежитие находилось как будто бы на верхней точке прямоугольного треугольника, в то время как вся остальная часть улицы, по которой он шёл, была гипотенузой.
Медик ещё спал, накрывшись подушкой, и первокурсник очень этому обрадовался.
Демид вытащил из рюкзака свой старенький, но любимый ноутбук Asus вместе с блоком питания, мышкой и наушниками, и, найдя в сумке переноску, сделал из этого всего себе рабочий уголок. Металлический стул с вырванной овальной спинкой и местами разодранным мягким сиденьем послужил ему столом, а кровать, разумеется, стулом. Матрас, кстати говоря, был новый, с ортопедическими свойствами; даже упаковка от него лежала под кроватью. Сама комната, обклеенная голубыми обоями с жирафами, обезьянками и слонами, вместе с тем, что имела новые пластиковые окна, изображала, в некотором смысле, присутствие предыдущих жильцов, например в виде хлама и многослойной пыли в шкафах, а также присутствие многих других, которые жили там ещё раньше, например в виде росписей на обоях.
Читать дальше