Динара Смидт - Подо льдом

Я вошла в пустой инженерный отсек. Под потолком, в круглой колбе, напоминающей гигантский аквариум, билось сердце корабля. Его ритм было легко почувствовать, стоило лишь приложить ладонь к одной из металлических стен. Особенный. Успокаивающий.

Только по одному этому биению можно было многое узнать. Если корабль поднимается выше, ритм ускоряется. Механик Анн объяснял это тем, что для подъёма, нужно больше усилий, но мне всегда казалось, что это всё её пыл. Азарт. Что «Колыбельная» просто любит летать, и оттого, поднимаясь выше и выше, она трепещет и рвётся вперёд.

Сейчас сердце билось ровно. Мы летели совсем низко – «ползли на брюхе», выражаясь пилотским языком, соблюдая скоростной режим. Ожидалась снежная буря, но прогноз не оправдывался, и я надеялась, что мы успеем добраться до дома при ясной погоде и хорошей видимости.

Один из вентиляторов не работал ещё со времён моего детства, и никто так и не занялся его починкой. Взявшись за прохладные прутья, я потянула, и решётка поднялась, открывая вход в тесную нишу. Ребёнком я пряталась здесь. Когда-то она была так велика, что мне и нужно-то было всего чуть наклонить голову. Теперь же пришлось встать на четвереньки, чтобы забраться внутрь.

Я села, прислонившись спиной к неподвижной широкой лопасти, и уткнулась лбом в колени. Чувство беспомощности и одиночества вернуло меня назад во времени, в далёкую пору детства и отрочества.

Я не была тихим нирским ребёнком. Я была маленьким свирепым духом, с вечно сжатыми кулачками, стиснутыми зубами, готовая в любой момент выплеснуть злобу на весь мир. Мои сверстники избегали меня. Их пугала моя беспощадность. Я любила драться и пускала в ход все средства, игнорируя неписаные правила, кусалась, царапалась, брыкалась. Единственный, кто не робел передо мной, был, разумеется, Трип. Мы дрались так, как будто были заклятыми врагами. Нас растаскивали, и на лицах взрослых я с радостью читала ужас. Мы разбивали в кровь кулаки, оставляли на коже отметины зубов, багровые ссадины. Однако вопреки всеобщему мнению мы не ненавидели друг друга. Нисколько. Мы просто направляли ту ярость, которая с рождения сидела в нас, потому что только мы двое могли её понять и принять.

А теперь Трип собирался жениться. Как вам такое?

Сидя на полу корабля, я пыталась представить себе его брак, его семью. Его детей . Мне хотелось кричать.

Время в полёте не идёт, а плетётся. Нет ничего хуже, чем быть запертой в корабле, когда мысли скачут и не дают покоя. Им тесно – мне тесно, как запертому в клетке льву.

И тут что-то произошло. Под потолком вспыхнули красные лампочки. Сигнал тревоги.

Уж не снежная ли буря, наконец-то, добралась до нас? – мелькнуло у меня в голове. Я толкнула решётку – она поддалась не сразу. Зачем я вообще сюда залезла? Как маленькая! Навалившись плечом, я выбила её и выползла из укрытия. Свет погас, гул двигателя стих. Сердце корабля вспыхнуло раз-другой, а потом внезапно потускнело, противоестественно замерев. Несколько секунд корабль продолжал скользить по воздуху, а затем пол стал уходить из-под меня. Я покатилась по нему, как под горку, пока моя спина не ударилась об железную панель.

Всё заходило ходуном, задрожало, завибрировало. На четвереньках, я поползла вдоль стены, ощупью отыскивая спрятанное за панелью сидение. Нашла. Схватившись, дёрнула, а когда оно выскочило, забралась в него и пристегнулась ремнями безопасности. Корабль бросало из стороны в сторону. Лишившись энергии, он стремительно терял высоту. Мои пальцы судорожно сомкнулись на подлокотниках. И так мы рухнули вниз, в объятия снежного плена.

Первым чувством, вернувшимся ко мне, был холод. Обжигающий. Свирепый. Он, то втыкал в кожу тонкие иглы, то вгрызался, как дикий зверь. Сквозь пелену, мешавшую отличить наваждение от яви, я слышала голоса. Они доносились из прошлого – наш тренировочный бой на Снежной равнине. Трип повалил меня в снег. Я отбивалась, как волчица, будто он и в самом деле был моим врагом, а он только рассмеялся. А потом одним быстрым движением поднял забрало, скрывавшее моё лицо, и его губы накрыли мои, как огненная лава среди льда.

Я закричала. Крик разорвал видение в клочья. Вернулся слух, а следом и зрение, и всё-таки я не сразу поняла, где нахожусь. Кругом царил хаос. Металлические панели выгнулись, покорёжились. Их острые края торчали из стен, обнажая тяжёлые связки оборванных проводов. Сверкающий бисер из битого стекла усыпал всё кругом.