Динара Смидт - Подо льдом

Где я? Неужели это мой корабль? Моя «Колыбельная»?

Оторванный корпус лежал на боку. Там, где корма соединялась с жилым отсеком, теперь зияла дыра. Холодный ветер задувал в неё, свистел и выл на опалённых металлических зубьях, а я безвольной марионеткой висела на ремнях безопасности.

Я пошевелилась. Тело отозвалось обжигающей болью, но потерянная и сбитая с толку, я даже не сразу сообразила, где именно болит. Подняла свинцовые руки, прикоснулась к голове. Покров исчез. Пальцы скользнули по бритому затылку, шее, плечам, проверяя, нет ли серьёзных повреждений. На предплечье обнаружилась неглубокая рваная рана. Кровь сочилась из неё, пропитывая разодранный рукав. Движения давались с трудом: я чувствовала себя тяжёлой и неповоротливой, словно плыла под водой в набухшем ватнике.

На самом деле, на мне не было ничего, кроме лёгкого платья. С тем же успехом я могла быть голой. Я замёрзну… если те, кто сбил нас, не доберутся до меня раньше. Мощнейший импульс, отключение питания – наша авария не была случайностью. Нас сбили.

Несколько лет тому назад ренегатский челнок людей прошмыгнул через нашу защитную систему. Он был быстро обнаружен, команда арестована и вскоре казнена. С тех пор система безопасности была усилена. Но лазейки есть всегда, а люди – они как мыши, умеют их находить.

Моя голова плохо соображала, и я решила не строить предположений и сосредоточиться на том, что действительно важно – выбираться отсюда, пока до меня не добрались враги и мороз.

Корабль повалился на левый бок. Мое кресло находилось справа. Я прикинула: отстегнув ремни безопасности, я упаду с высоты равной ширине всего инженерного отсека. В транспортных кораблях это, к счастью, не так много, шагов восемь-десять. Переживу.

Я нащупала пряжку ремня и щёлкнула ею. Она не сработала. Тогда я схватилась обеими руками. Пальцы, мокрые от крови, скользили по гладкому металлу, но пряжка всё же поддалась. С шипением ремни исчезли в спинке, и я упала.

Падение длилось не более секунды, но показалось вечностью. Я приземлилась на выбитую из стены панель, и скатилась с неё, оставив на зеркальной поверхности кровавый отпечаток. Рану в предплечье будто обожгло огнём.

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с силами и подняться – сначала на четвереньки, а затем уж и на ноги. Прижимая ладонь к ране, я огляделась. Должно быть, «Колыбельную» разорвало в воздухе. Инженерный отсек остался цел, но там, где прежде он соединялся с основным корпусом, зияла дыра. Не успей я вовремя пристегнуться, меня бы выбросило из корабля, как щепку.

Я выглянула наружу, огляделась. В растаявшем снегу догорали обломки. Недалеко поднималась невысокая холмистая гряда. В остальном пустошь лежала ровная и белая. Что случилось с остальным кораблем? Если судно и впрямь разорвало в воздухе, части могло раскидать на большое расстояние друг от друга. Но как далеко? Мне нужно как-то связаться с командой, как-то добраться до них.

Налетевший порыв ветра заставил меня попятиться и вернуться под защиту корабля. Осторожно, стараясь не наступить на обломки, я двинулась вдоль стены, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. Электричества не было. Механическое сердце не билось. Единственным источником света были резервные химические лампы, встроенные в стены. Слепо таращились потухшие разбитые экраны.

В детстве я любила здесь играть. Все эти разноцветные огоньки – я воображала их диковинными светлячками, которые водились в дебрях мифических джунглей. И не беда, что я плохо представляла себе, что такое эти «джунгли» (что-то тёплое, зелёное), воображение смело заполняло пробелы. Я давала лампочкам имена, а моим любимым огоньком был лиловый – такой яркий, что если приложить к нему палец, тот тоже становился лиловым и светящимся.

«Колыбельная», мой глупый старенький кораблик. Это прапрабабка Лии Рут дала ему имя, потому что гул двигателей так славно усыплял её по ночам.

Меня начала бить дрожь. Дыхание вырывалось из груди судорожными всхлипами.

Просто реакция на стресс. Это нормально. Это пройдет. Главное – не растеряться.

Инженерный отсек в корабле – самая неудачная часть, где можно оказаться в моей ситуации. Здесь совершенно ничего нет: ни оружия, ни одежды. Разве что если механик, спустившийся сюда, чтобы проверить систему, забудет что-нибудь – фонарик или недоеденный бутерброд или очки (Анн вечно забывал перчатки, потому что снимал их во время работы и бросал где попало).