Динара Смидт - Подо льдом

Я не ответила. Этого не требовалось.

– Ей понадобится сопровождающая, – добавил отец мягко, предчувствуя мою реакцию.

Вот ещё!

– Пусть это будет… – я сделала неопределенный жест рукой, – ну, хоть бы Маара.

– Род Маары недостаточно знатен. Отец Тир Мелу сочтёт это оскорблением. К тому же, мы, а не Маара, ближайшие родственники Трипа, и это – твоя обязанность.

Ниряне любят высокие слова: «оскорбление», «обязанность». Среднестатистический нирянин употребляет их от ста до ста пятидесяти раз на дню. И ещё ниряне превыше всего ценят в дочерях кротость и послушание. Тут отцу не повезло. Моя мать была, по его же словам, бунтаркой. Я, видно, пошла в неё.

– Мне плевать, кто и что там сочтёт, – процедила я. – Я. Не. Поеду.

Отец лишь пожал плечами, и спустя две недели, я таки сидела напротив неё – Ранд Тир Мелу Вис собственной персоной, в элегантно обставленной каюте нашего семейного судна.

Тир Мелу была ниже меня по положению, но выше во всём другом. Она была, что называется, «из хорошей семьи». Древний род, умудрившийся за сотни лет ни разу не вляпаться в дерьмо, и славившийся боевыми заслугами. Отец сражался в Седьмой войне. Дед получил Императорскую награду за отвагу в битве на Уайт Сиз. Прабабка была знаменитой первооткрывательницей. И поверьте, это – лишь вершина айсберга, которую мне удалось втиснуть в свой мозг в суете, всегда сопровождающей свадебные церемонии.

Я изучала её совершенно нескромное генеалогическое древо за завтраком и за ужином, в примерочной комнате модистки (« Принцесса, уберите ваш блокнот, если только не хотите чтобы я промазала с высотой рукава !») и на пути к Снежной равнине, где нам наконец-то предстояло встретиться лицом к лицу. Я изучала его так, как будто это могло подготовить меня к неизбежной встрече.

Ранд Тир Мелу Вис. Чего стоило одно только имя!

Имена ниряне получают в честь заслуг родни. Так моё имя, Тейт Майя Фен Рид, можно расшифровать следующим образом: Тейт – это наш род. Фен – битва при Фене, где отцовский дед получил награду за доблесть. Рид означает, что мой отец с высшим баллом окончил академию в Трен Рид. В общем, имя – это как бы перечисление достижений родителей. (« Лучшие хиты » – говорила мать). И поверьте мне на слово, что Ранд Тир Мелу Вис было отличным именем.

Интересно, как мы выглядели со стороны? Она – худенькая, хрупкая, в ниспадавшем серебряными каскадами платье. Покров – такой тонкий, что почти не скрывал лица. И я… жалкое подобие нирянки, нелепая карикатура, выряженная в небесно-голубые шелка королевской семьи. Иногда мне казалось, что кланяясь мне, ниряне просто паясничали.

Первыми словами Тир Мелу, с которыми она обратилась ко мне, за исключением обмена любезностями при встрече, была просьба позволения снять покров.

– Здесь очень уж жарко, – объяснила она. – Моё лицо просто горит.

Я неохотно кивнула. Моё собственное лицо, кажется, уже начало плавиться, но открывать его до конца полёта я не собиралась. Мне претила сама мысль о том, как она станет разглядывать меня – исподтишка, полагая, что я не замечаю.

« Ах, у неё такие маленькие глазки ! – восклицали отцовские тетушки, приезжавшие погостить к нам во дворец, когда я была ребёнком. – Она хорошо видит ?»

« Превосходно , – отвечал отец. – Может попасть из ружья в глаз ящерице, сидящей вон на той скале ».

Полагаю, винить отца мне не в чем. Он всегда любил меня и гордился мной. Как будто забывал, что со мной что-то не так. Мама говорила, что он принадлежал к той редкой породе, которая смотрит не глазами, а сердцем. Что же видело его сердце, когда смотрело на меня?

Как-то раз (я была ещё ребёнком) мы с отцом были в музее естественной истории на Ѝ́збе. Он заранее позаботился о том, чтобы залы, которые я хотела посмотреть, были закрыты для посетителей, и я могла вволю бегать по мраморным полам без покрова, разглядывая голограммы вымерших ящериц и сцены извержения вулканов. А потом мы оказались в тёмной квадратной комнате, и там, в самом центре, в воздухе висела фигура обнажённой женщины с раскинувшимися в стороны руками, будто бы она падала или летела. У неё были длинные волосы, полные руки и узкие запястья. На каждой руке было по пять пальцев, и на конце каждого – розовый ноготок.

Я посмотрела на свои руки и ногти. Провела ладонью по выбритому всего два дня назад затылку – на нём уже начинали отрастать колючие жёсткие волосы. Я не была ни слабоумной, ни слепой, и знала, что я не такая, как все, и, тем не менее, то был первый раз, когда моя непохожесть ударила меня в лицо со всей силой.