Ольга Толмачева - Дрон, судьба человека

Вечер длинный, томный.

Спустя время, являлись ворчуны из заточения. Тянулись к чайнику, к огоньку. Гремели посудой.

Возвращались в дом прежние мир и покой.

Слово за слово, вновь улыбки, смех.

И звонкий голосок жены снова медом разливался по комнатам. Журчал ручеек.

После плотного завтрака старик принимался собираться на кладбище навестить Тамарушку.

Дрон видел, как на небольшом пятачке земли, отведенной под могилу, мужчина по-хозяйски налаживал быт. Посадил березку, приспособил к ограде столик, втиснул в угол скамью, на которой сидел, отдыхая от хлопот. Грустил.

Летом кусты кизильника разрастались стеной, скрывая могилу от чужих глаз, а осенью принаряжались белыми горошинами. Казалось, кто-то, проходя мимо, бросил на ветки горсть леденцов.

Если повернуться лицом по направлению к городу, то старику представлялось, что он на отдыхе в санатории.

Зимой у Василия Ивановича появлялись заботы иного порядка: приходилось чистить от снега узкий проход к могиле, отбивать лед с калитки, а весной, когда сходили грунтовые воды, он принимался укреплять фундамент ограды, поднимал завалившийся крест. Красил лавочку и стол, заботился о цветах. И эта суета занимала все его бесполезное свободное время.

Старик знал, что придет время, когда и его душа найдет покой в этом месте. Разбивая садик, загодя позаботился о том, чтобы могильщикам не составило труда внедриться в земное чрево – на свободном лоскуте посадил лишь траву. Определившись с местом погребения для себя, старик немого повеселел. Жизнь стала немного понятней.

ПРИЯТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Днем Василий Иванович находил себе занятия. Мысль о старухе с косой посещала его лишь глухой ночью, когда не щадил сон или от тоски ныла грудь. Пугала не смерть, а приближение к роковой черте, за которой – темнота и неизвестность.

Он пытался увидеть себя в ином измерении – по ту сторону бытия, в котором, как утверждали люди сведущие, в эфир повсеместно разлиты любовь и блаженство. Старался вообразить себя вне себя – отдельно от одряхлевшего, предательски ненадежного тела. Силился представить, но не мог.

Слепо, безотчетно отдаться потоку веры без оглядки на разум, не выходило. То, что жизнь вдруг в одночасье покинет его, принималось с трудом. Был, страдал, плакал, чувствовал, возмущался – и вдруг все исчезнет?! Ничего этого нет?

Что-то должно быть взамен, рассуждал Василий Иванович. Иное – но что? Голова шла кругом, мозг кипел, но долгожданный ответ, изводящий его, так не приходил. Лишь повышалось кровяное давление.

Тогда он придумал, что смерть – это сон или путешествие, а может быть, перемена времени года. Путь вперед, к неуловимому горизонту стал похожим на ожидание холодов.

Осознание близкого рубежа перестало мучить его. Появились новые заботы, ведь человек практичный готовится к морозам с лета: утепляет на зиму подпол, забивает рамы ватой и тряпками от сквозняков, загружает на хранение в погреб картошку.

Исход стал легок и понятен, словно кто-то шепнул старику, что смерть – и не смерть вовсе, не пустота, не бездействие, не безвоздушный эфир. Он совсем-то не исчезнет, не пропадет, а двинется в увлекательный путь.

В том месте, куда ему предстояло отбыть, жили знакомые люди – будто бы уехали утренним рейсом. В то далекое старика манила любимая – что лучше долгожданного свидания?

Поездка сулила переживания, подобные тем, что он испытывал, будучи молодым. Вспоминалось о путешествии в Крым.

Как наяву, старик снова пил дурман разнотравья. Вдыхая прохладный бриз моря, ловил лицом терпкую соленую пыль.

Поводил плечами, вспоминая дряблыми мышцами былую силу крепких натруженных рук, о которые разбивались тяжелые волны. А в глубине сада призывной мелодией звучал нежный смех жены, которая, увлекая старика за собой, звала танцевать под белые звезды. Оглушенные треском цикад, изнывая от любви и зноя, они без устали предавались ласкам, а их остро, бессовестно жгла луна.

Собственная смерть, похожая на поездку к морю, открывала для старика приятные перспективы.

Человеку организованному, привыкшему каждый шаг продумывать до мелочей, Василию Ивановичу оставалось лишь навести порядок в делах и в назначенное время отправиться к полустанку – с билетом в одном направлении.

ТАМАРУШКА

– Ну, здравствуй, Тамарушка! – Хриплым голосом произнес мужчина. – Царствие небесное!

Дрон обернулся. Спутник, стоя на высокой насыпи, смотрел на крест, в ближнем ряду от дороги. Его нижняя челюсть подрагивала.