Борис Безрода - Неправильные герои. Сборник рассказов

Иногда возвращались в те деревни, где уже побывали и всё чаще находили их полностью сожженными. Ягд-команда дивизии СС начала на них охоту. Когда они это поняли, Саша коротко резюмировал:

– Ну что ж, они охотятся на нас, а мы будем охотиться на них. Интересная охота будет, ведь противник достойный, такой же страшный, как и мы.

И снова началась гонка по лесам. Без времени и почти без остановок. А потом, ранним утром, когда воздух ещё серый и туманный, замерший перед восходом солнца, была лесная поляна, покрытая первым неглубоким ноябрьским снегом, из которого топорщились миллиарды высоких жёлтых травинок. Саша, ведя отряд, первым выбежал на эту злополучную поляну, всего-то её надо было пересечь и снова раствориться в лесу. Он добежал как раз до середины, когда раздались автоматные и пулемётные очереди. Засада. Они попали в засаду. Отреагировали. Немедленно сами открыли встречный шквальный огонь, прикрывая отход тех, кто очутился на поляне. Четверо раненых смогли, отпрыгнуть, отползти вернуться к деревьям и молча схорониться на краю поляны. Вот только в центре этого заснеженного открытого пространства осталось лежать трое и среди них командир, майор НКВД Александр Чернявский, её Саша.

– Убит? – горестно, с тоской, спросила она у внезапно возникшего около неё Матвея, Сашиного заместителя.

– Убит не убит, мы по любому узнаем. Ведь у нас без командира возвращаться нельзя. С мёртвым ли, живым, но мы должны вернуться с командиром, иначе нас позорно расстреляют свои же, – прошептал Матвей, задумчиво глядя на тела, тремя серыми грудами, неподвижно лежащими на белом снегу.

Он чуть приподнял ладонь, и пальцем указал кому-то невидимому на поляну. Вслед за почти незаметным знаком Матвея, бойцы начали часто стрелять в сторону, где засел противник, а в вышине застрекотал мотор и высоко в небе над ними появился немецкий самолёт разведчик – «рама».

– Ого, целая войсковая операция на нас, – прошептал Матвей, продолжая напряжённо следить за поляной. Настя подняла глаза к небу и помимо «рамы», нарезающей круги над ними, немного в стороне отчётливо различила огромную прозрачную медузо-подобную летающую тарелку, с которой неторопливо на невидимых ниточках паутинки спускались два боевых паука.

Она перевела взгляд на поляну и наконец поняла за чем так напряжённо следит Матвей. Медленно, медленно, миллиметр за миллиметром в белом масхалате, вжимаясь в неровности земли и практически сливаясь со снегом, к Саше продвигался боец, кажется, снайпер Степан.

Время застыло, превратилось в грохочущую выстрелами бесконечность. И вдруг внезапно бесконечность взорвалась. Пулемётная очередь вклинилась в частые автоматные выстрелы и уничтожила временную непрерывность. Небольшой снежный ком, плавно стремящийся к центру поляны, окрасился в красный цвет крови. Стрельба прекратилась. Наступила тишина, нарушаемая только ударами её сердца. Вдруг она испуганно вздрогнула от неожиданного порыва энергии.

– Бляяяяяяяяяяяяяяаааааааааааааааааа! – закричал Матвей и взлетел, как будто выпущенный из катапульты прямо в центр поляны. Он рассчитывал в один прыжок достичь тел своих товарищей, затаится среди них и оценить ситуацию. Всё было рассчитано правильно опытным боевиком-смершником, но на той стороне поляны затаился не менее грозный враг, и эсэсовцы за пол секунды полёта сумели расстрелять советского офицера, превратив его голову в месиво крови и мозгов.

А «рама» всё кружила над ними, показывая, что она координирует захват. Медлить было нельзя, впрочем, и гибель казалась неминуемой. И Настя решилась сделать ход, отдать любимому Саше последние дыхания своей жизни. «А жили они счастливо, и умерли в один день», – вспомнила она и сняла телогрейку, положила подле себя. Сняла ушанку и вынула из волос шпильки, чтобы дать волосам свободу. Почему-то её пронзила горькая мысль о том, что волосы липкие и грязные, как не хватает помыть их, чтобы навести красоту. С мыслью, что никто не вымоет волосы на её трупе, она начала медленно подниматься. Вставая, она увидела прямо перед собой, в каких-то сорока метрах за деревьями залёгших немцев в маскхалатах и смертельные дула автоматов, готовые выплюнуть пули в её грудь. Она выпрямилась, поправила свои распущенные волосы, чтобы не лезли в глаза, ещё раз стеснительно подумав, что не было возможности их помыть, и не быстро пошла на поляну к своим расстрелянным товарищам. Каждое мгновение ожидала выстрелы в себя. Но никто в неё не стрелял, она даже заметила удивлённое переглядывание эсэсовцев, явно не ожидавших, что в отряде профессиональных бойцов, на которых они охотились, окажется женщина.