Саша Чекалов: Вариант Геры

Именно так, товарищи умудрённые-горьким-опытом. Если хотите, чтобы дело было сделано, попросите детей!

Конечно, на первых порах щенками управлять придётся: объяснить им, с чего ловчее начинать, какую именно задачу решать в первую очередь и тому подобное… Но ведь, в конце концов, это частности! Зато если им как следует разъяснить… м-м… всё, что следует… так вот, тогда детишки способны практически на всё.

Потому что они не боятся ошибок. Потерь не боятся. А почему не боятся-то? Да потому что, во-первых, в их нежном возрасте и терять-то особо нечего, а во-вторых, они покамест ещё верят: благодаря их усилиям в мире что-то изменится к лучшему.

Например, как в случае с мелькающим сейчас перед глазами сериалом: будут побеждены «силы зла» и восстановлена «справедливость».

И пускай в фильме, явно малобюджетном, и декорации чутка аляповаты, и грим топорный, угу; пускай схематичны герои, а, как их там, причинно-следственные связи – те вообще не прослеживаются… Зато перед юным зрителем (да и перед не очень – тоже) предстаёт мир поступков, а не пустого трёпа. Мир дела, а не слова! Вернее, так: мир слова – и дéла.

…Ребёнок, положим, спрашивает у родителей (ну, если не обращать внимания на тот факт, что вряд ли он умеет говорить настолько гладко): «Как же это! Во всех книгах чёрным по белому написано, что зло должно быть наказано, – почему же оно почти никогда не наказывается в реальной жизни?» – а родители, криво усмехаясь и пожимая плечами, отвечают в том смысле, что не всё так просто, как на первый взгляд кажется; что «жизнь сложнее, чем ты думаешь»; что, мол, «вырастешь – узнаешь»… Дитя всю эту вялую, гнилую, как картошка, мудрость хавает, и что? Получается, сызмальства учится мириться с тем, с чем, по совести, мириться-то недопустимо… Учится закрывать глаза на «отдельные недостатки». Учится врать: прежде всего, себе, но и другим, разумеется, тоже.

Учится, учится всякой взрослой пакости… или, наоборот, вообще от всего взрослого, что есть вокруг, прячется!

Где? А вот хоть бы даже и в придуманном мире любого подобного «мыла» – герои которого до того наивны, что искренне полагают добро непобедимым, а борьбу со злом – миссией не только осмысленной, но и обязательной для любого уважающего себя гнома! Сталкиваясь с каким-нибудь свинством, они лишь сдвигают брови, вступают в схватку и… побеждают.

(Как, каким образом? Ну… говорят, новичкам везёт…)

А взрослые?

Взрослые – которым жизнь ежедневно раздаёт прозрачные намёки и, видимо, теперь уже до самой смерти от них не отстанет… что ж, им остаётся лишь пожимать плечами да криво усмехаться: никому не хочется выглядеть в глазах своего ребёнка безвольной тряпкой, тем более студнем, мелко вибрирующим от глубоко запрятанного страха. И поэтому взрослые продолжают гнуть свою линию.

«Так не бывает… Жизнь – она сложнее, чем ты думаешь!»…

Неожиданно перед внутренним взором Льва Давидовича запрыгали, замелькали кадры совсем другого кино: картины собственного детства. Столько лет сквозануло… Однако, несмотря на то что большинство воспоминаний смазано (так сказать, течением времени), за подлинность отдельных ручаться можно.

К примеру, твёрдо помнится до сих пор: когда Лёвка был мал, взрослые ещё не имели обыкновения напускать туману вокруг элементарных понятий! – тех немногих фундаментальных истин, на которых всё остальное строилось… Нет, братцы, нет.

Если, допустим, явишься домой с разбитой губой или фонарём под глазом, но выясняется, что ты во имя защиты справедливости пострадал, то никто никогда тебе этого в вину не поставит… Разве что мать в сердцах хлестнёт полотенцем по шее, матери ведь редко вникают в суть: «Ах, паршивец! Опять штаны изорвал, на тебя не напасёшься», – но уж отец на материальные издержки точно не обратил бы внимания, если бой – честный!

Или, может, это только теперь кажется?

Да нет же, чистая правда, – именно так и бывало когда-то: отвёл бы сына в комнату, где состоялся бы откровенный, «мужской» разговор… в ходе которого стало бы ясно, что ты не драчун какой-нибудь, не забияка, а просто «не мог поступить иначе».

Да и понятно, что не мог: ведь ты – сын своего отца: человека, который эту самую справедливость, как правило, с оружием в руках защищал… и защитил-таки! – на какое-то время… Отцы-то на тот момент, понятно, не у всех имелись: многие на полях сражений остались лежать, в том числе за неё, за справедливость… Видать, не пустым звуком была она.