Алексей Шерстобитов - Воспоминания живучего пузожителя

Любой выбор имеет в конечном итоге двойственную природу своего начала, как и все, что создал Господь. Всему есть своя противоположность. Если вы выбираете сторону плотского удовольствия и материального начала, то вспомните прежде, что есть и другой путь, ведущий вверх, а не к падению в бездушие, в котором покидать этот мир будет равносильно добровольному вечному безусловному рабству собственных мук, издевательств и насилия над собой.

Подниматься всегда труднее, как и мотивировать себя к этому, но в любом восхождении вас всегда поддержит душа, стремящаяся к Свету и Вечности, Господь, призывающий к Себе, а значит, сопровождающий по этому пути, Ангел, призванный быть Другом и Хранителем.

Путь же вниз именно скоротечен и прост, как любое падение, ибо не будет в нем ни поддержки, ни помощи, ни опоры!

За единицу падения каждый преодолевает путь в тысячи крат длиннее, чем за тот же период времени восхождения, но только в том случае, если будет на то воля Божия. Завтрашние планы и сегодняшние причины к действию, кажущиеся еще вечером идеально обдуманными, к наступлению утра зачастую не находят соответствия имеющемуся в Провидении Господнем. Немногое нужно, чтобы избежать нависшего несчастья или непоправимой ошибки: стараться хоть сколько-нибудь придерживаться заповедей в меру своих сил и учиться уповать на волю Создателя…

Евдокия Лазаревна, проведя рукой по уже истрепавшейся обложке тетради, зацепила ногтем и перевернула переплет из плотного картона, обклеенного цветной, в некоторых местах протертой бумагой. Ее взгляду предстала первая строка: «Я бывший, но так и не появившийся первенец своей возлюбленной матери, тот, что покинул этот мир, так и не увидев его не по своей воле. Прежним я погиб, чтобы воскреснуть, а воскреснув, воскресить в ней все хорошее, что было и есть в каждой родительнице, и, вернувшись, спасти ее своим вторым появлением и первым рождением…» По всему было видно, что каждая буква давалась ей с трудом. Судя по потрепанности рукописи, прибегали к ней часто, но несмотря на состояние, даже издалека чувствовались свет и тепло, исходящие от бумаги.

Никогда в моей жизни ничто не привлекало моего внимание и не разжигало такого любопытства, как эта стопка связанных друг с другом листов. Они и посейчас находились под охраной бдительного ока Кружилиной, хотя явно предназначались мне и моей супруге.

– Дети, написанное здесь может показаться странным сочинением человека, имеющего безграничное воображение, может даже показаться, что он обладает болезненным разумом, стремящемся обвинить и одновременно спасти все и вся! Это писал мой сын в совсем юном возрасте. Я повторяюсь: история его… и моя… наша… не вмещается ни в какие стандарты, она не придумана была, мало того, то, что пережили мы, переживается в той или иной степени подавляющим большинством несчастных наших женщин, не осознающих своих ошибок и ужаса, творимого над их детьми, которым не суждено никогда родиться. Происходящее имеет простое и вместе с тем ужасное название – убийство! Оно ужасно прежде всего тем, что здесь мать убивает своего ребенка!…

– Как-то это противоестественно звучит!…

– Противоестественно, потому что сознание наше перевернутое так и воспринимает происходящее. Вы знаете, ведь каждый медик знает основы поддержания крепкого здоровья, но настолько подвержен, как и любой из нас, искушениям, что умудряется, обладая этими бесценными знаниями, убедить себя в их несколько другой, выгодной для оправдания своих желаний, интерпретации.

Мир наш не зря меняется и далеко не сам, напротив, он сопротивляется изо всех сил, но его изменяют, совершенно не зная, к чему это приведет. Вы знаете, Андрюшенька, кто в мире из живых гибнет чаще всех остальных?

– Наверное, военные… Да, конечно, именно они! Но ведь присяга и всякое такое – они знают, на что идут.

– Вы как военный журналист думаете все о войне… Это и понятно. Но во время войн больше гибнет простого гражданского населения, за счет которого и собирались средства на ее ведение – это самый маленький парадокс, обычно не озвучиваемый, поскольку и во время войны и после нее с остатков населения будут вытягивать еще больше, чем до нее. Думаете, знай они это, отказались бы? Нет, нет и нет, потому что обычно их и не спрашивают!..