Элена Томсетт: Проклятье рода Ротенбургов. Книга 3. Эхо чужой любви

В первый же день, случайно очутившись возле домика, где жили ребята, в неурочный час, когда все остальные купались на пляже, я внезапно услышала голоса Зигмунта и Эгиса и, не в силах сдержать любопытства, тихонько подошла ближе, чтобы услышать, о чем речь. Они говорили обо мне. Я отчетливо слышала спокойный, с легким жестковатым прибалтийским акцентом голос Эгиса, который говорил:

– Ты знаешь меня, малыш. За эти десять лет, которые я вышел из младенческого возраста наивных мечтаний о Прекрасной Даме, я не пропускал ни одной юбки. И у меня никогда не возникало желания остановиться, выбрать одну из всех, в конце концов, жениться. Никогда до сегодняшнего дня. Мне нужен твой совет. Ты лучше меня знаешь твоего верного «оруженосца» Лешку, Аленку, Елену, у меня просто язык не поворачивается назвать ее теперь мальчишеским именем. Я хочу жениться на ней. Что ты на это скажешь?

После долгого молчания Зигмунт задумчиво сказал:

– Она еще ребенок, Эгис.

– Ты не прав, малыш, – в хрипловатом голосе Эгиса послышалась легкая насмешка. – Она уже взрослая девушка, правда, она еще сама толком не понимает, какая грозная сила таится за ее внешней женственностью и привлекательностью. Когда она немного подрастет, она будет сводить мужчин с ума.

– Ты преувеличиваешь.

– Нисколько. Ты еще сам не понял, что произошло. Берегись, Зигмунт, не вздумай влюбиться в свою Галатею! Рано или поздно она станет моей женой. Я не отступлюсь. О такой женщине я мечтал всю жизнь: с ней невозможно соскучиться, она все время разная, все время меняется, меняется на глазах, переливается, словно северное сияние.

– Ты поэт! – сухо заметил Зигмунт. – Но я тебя предупредил. Она слишком мала, да и слишком наивна для тебя.

– Роковые женщины у меня уже в печенках сидят. Они все на один манер.

– И теперь тебе захотелось свежатинки?

Обычно такой спокойный Зигмунт был явно раздражен.

– Я не понимаю, ты что, ревнуешь, что ли? – удивление прозвучало в холодноватом, по обыкновению, голосе Эгиса.

– Я не хочу, чтобы ты испортил девочке жизнь.

– Я хочу на ней жениться, понимаешь? И намереваюсь жить с ней всю жизнь, в печали и радости, в болезни и здравии…

– Замолчи, ради бога! – перебил его Зигмунт. – Как ты можешь такое говорить? Ты же сам переменчив, как хамелеон! Сегодня ты влюблен, завтра холоден, как можно так играть человеческими чувствами, не понимаю.

– Это серьезно, малыш, – снова повторил Эгис.

– У тебя каждая интрижка начинается, как любовь века. Делай, что хочешь, но Лешку не трогай.

– Ты оставляешь ее для себя?

– Хотя бы и так.

Мое сердце сладко замерло, а потом застучало с удвоенной силой, так, что я слышала биение пульса почему-то где-то в глубине моего горла.

– Я отвечаю за нее, – продолжал тем временем Зигмунт. – Она мне как младшая сестренка.

– Сестренка? – Эгис рассмеялся. – Бедный малыш! Я зря затеял с тобой этот разговор. Ты сам уже влюбился в нее по уши, как и ваш славный грузин, Шалва, кажется? Малышка здорово влипла. Впрочем, это ваши внутренние трудности. Меня они не касаются, разбирайтесь сами. Но, Зигмунт, я предупреждаю тебя, не вздумай использовать свое влияние на Елену, чтобы испортить ее отношения со мной. Я не уступлю.

– Какие отношения? – я слышала, как Зигмунт вздохнул. – Что ты несешь, Эгис? Какие у вас могут быть отношения? Ты второой день, как ее увидел.

– Я уже сделал ей предложение.

– Ты-ы?! Предложение? – выдохнул Зигмунт почти шепотом, но постепенно голос его напрягался, как струна. – Ты с ума сошел! И что она ответила?

– «Нет!», если ты так хочешь знать, – сказал Эгис со смехом. – Но я и ожидал нечто подобное. Такая девочка стоит терпения! Я подожду.

– А если я предложу ей выйти замуж за меня? – медленно сказал Зигмунт с расстановкой на каждом слоге, – и она согласится, тогда что?

– Ты не сделаешь этого, – спокойно возразил Эгис.

– Хотел бы я знать, почему?

– Ты еще не готов жениться, даже если и влюблен.

Послышались чьи-то шаги по направлению к домику, и я поспешно юркнула в кусты, а потом изо всех сил, обжигая ступни ног о горячий песок, побежала по пляжу к воде, на звук раздававшихся оттуда веселых воплей и криков. Я только успела стащить сарафан и кувыркнуться на песок, как тут же увидела приближающуюся к берегу высокую фигуру Эгиса. Я натянула панамку, прикрывавшую мне лицо от солнца, ниже на глаза и сделала вид, что мирно загораю здесь уже долгое время, ожидая, что же он будет делать. Наши резвились неподалеку в воде, как стая морских котиков.