Элена Томсетт: Проклятье рода Ротенбургов. Книга 3. Эхо чужой любви

Этот донжуан не заставил меня долго ждать. Не успела я и глазом моргнуть, как он уже плюхнулся на песок рядом со мной и, приподняв кепку, заглянул мне в лицо.

– Барышня, вы не изжаритесь заживо? – вкрадчиво спросил он.

Совсем рядом с собой я увидела его красивое лицо, густую шевелюру волос, темные подрагивающие ресницы, из-под котроых мягко светились приглушенным блеском прищуренные темные глаза, чувственные губы, оказавшиеся почти возле моего рта. Он словно играл со мной в игру, смысл которой я пока не понимала. Ощущение от близости его теплого от солнца гладкого загорелого тела рядом с моим телом, запах его пахнувшей морской солью кожи пробудили во мне какое-то странное тревожащее впечатление, не неприятное, но какое-то пугающее.

Внезапно мне захотелось, чтобы он меня поцеловал. Это желание, видимо, непроизвольно отразилось в моих глазах, потому что он еще ниже наклонился надо мной, так, что наши тела почти соприкоснулись и сказал, глядя прямо мне в глаза, так, что его губы, когда он говорил, почти касались моих:

– Вы подумали над моим предложением, барышня?

Его длинные гибкие пальцы неожиданно коснулись моего бедра, я вздрогнула и взглянула ему в глаза, тогда он наклонился и поцеловал меня, в то время как его рука заскользила вдоль моей талии по бедру до колена.

Я вскочила, как ошпаренная. В двух шагах от нас стоял Зигмунт и сурово смотрел прямо в мои растерянные, мечущиеся в разные стороны глаза. Чтобы не видеть в них немого укора, я отвернулась от него и побежала к морю, буквально упав в крепкие объятья Шалвы, который вытолкнул меня на поверхность воды, как поплавок, и сунул в руки мяч, которым они играли в водное поло.

Отдых был испорчен полностью. Все последующее время на Северном Грэсе я старательно бегала от Эгиса, а Зигмунт с таким же усердием избегал меня. Если бы не Шалва с его неизменным оптимизмом и жизнерадостностью, я бы уже давно сбежала домой.

Когда мы вернулись в город, я испытала несказанное облегчение. Целыми днями я загорала, валяясь на балконе у бабули и читая книги, выходя на улицу только для того, чтобы сходить за хлебом или за молоком. Я ждала, что Зигмунт сам придет ко мне, мы поговорим, как в прежние времена, и все наладится, мы забудем про эту отвратительную сцену и выкинем его красавчика-кузена из нашей жизни раз и навсегда. Но он все не шел и не шел. Я подождала еще неделю, а потом отправилась в гости к Литинским сама.

– Говорят, – сразу же с порога, как говорится, в лоб, спросила меня пани Изольда, никогда не любившия уверток, – Что старший Ротенбург сделал тебе предложение?

– Да я-то тут причем! – с неожиданной для самой себя горячностью живо отреагировала я. – Он сам ко мне прицепился! Он еще не убрался отсюда, кстати? А то я уже устала ждать!

– Нет.

Пани Изольза вздохнула, и ее напряжение как-будто бы спало.

– А где все? – невинно поинтересовалась я, так как в квартире стояла непривычная тишина. – Кристина, Зигмунт…

– Они на пляже.

– На Шихово?

– Нет. По-моему, где-то дальше. В Бельгя, – рассеянно сказала она.

– В Бельгя! – почти закричала я. – Это же мой любимый пляж! Почему они не взяли меня с собой?

– Откуда я знаю. Вас, молодежь, иногда не разберешь! Я то, честно говоря, думала, что ты развлекаешься где-то со своим красавцем-женихом.

– Никакой он мне не жених! – шмыгнув носом из-за набегавших на глаза слез обиды, сдавленно сказала я. – Этот ваш красавчик Ротенбург сказал Зигмунту, что хочет на мне жениться, и Зигмунту это не понравилось. Непонятно почему! Ведь сам он за все эти десять дней даже десяти слов мне не сказал. Как будто бы я в чем-то виновата!

– Ну ладно, не реви, – пани Изольда повысила голос. – Чего ты разошлась? Милые бранятся – только тешатся. Пошли лучше со мной по магазинам. Бабка то, небось, в скверике сидит с подружками, да? Делать тебе все равно нечего.

Я вздохнула и послушно поплелась вслед за ней. Когда мы вернулись домой, вся компания уже расположилась на балконе Литинских и, весело пересмеиваясь, ела огромный красный арбуз. Зигмунт, не поднимая глаз, сказал мне: «Привет, малыш!» и снова углубился в это жутко содержательное занятие. Однако я не собиралась так легко сдаваться. Сделав вид, что ничего не произошло, я уселась есть арбуз вместе с ними, а немного погодя подловила Зигмунта, когда он мыл руки в ванной комнате.

– Ты сердишься на меня? – прямо спросила я, глядя на его отражение в зеркале над раковиной.