Элена Томсетт - Проклятье рода Ротенбургов. Книга 3. Эхо чужой любви

Я вспомнила все это, стоя на освещенной солнцем дорожке перед зданием бакинского аэропорта, со смешанным чувством досады на себя за то, что я увязалась с Крис встречать этого типа вместо Велты. Как я впоследствии узнала, Крис притащила Велту в Баку специально для того, чтобы познакомить со своим красавчиком-деверем. Сейчас они шли нам навстречу, два этих самых Ротенбурга, оба высокие, длинноногие, Ивар с улыбкой, а Эгис с серьезным выражением на красивом, обветренном прогулками по морю лице, обрамленным шапкой хорошо подстриженных волнистых темно-русых волос.

Крис не стала представлять нас друг другу. С чего бы это? Все и так давным-давно знакомы. Они с Иваром чуть коснулись губами щек друг друга и занялись разговорами, а красавчик Эгис Ротенбург уставился на меня со странным выражением и внезапно поздоровался на латышском языке. Вообще-то, я не полиглот по натуре. По-немецки я говорю потому, что меня научили у Литинских, но за все время общения с этой семьей я ни слова не могла сказать по-латышском, хотя это был второй язык в доме. Но, как часто бывает, хотя я не говорю на этом языке сама, я понимаю, когда на нем говорят другие, не все, конечно, но в общих чертах. Так же, кстати, как и на азербайджанском. Поэтому я хоть и удивилась его латышскому приветствию, но ничем не выразила своего удивления. Склонила голову, принимая его и все. Мало ли что придет в голову человеку? А он продолжал в том же духе, не на секунду не закрывая рта все время пока мы шли к остановке автобуса на Монтина. Он шел рядом со мной, обращался ко мне, я уже давно перестала понимать, о чем он говорит, но молчала, слушала его и думала, кто из нас сошел с ума, я или он. Впрочем, когда он пару раз назвал меня Велтой, я стала догадываться, в чем дело, но эта игра настолько увлекла меня, я представила его вытянутую физиономию после того, как он узнает, кто я на самом деле, что я решила еще немного развлечься.

Наконец, мы уселись в рейсовый автобус, он тронулся с места, Кристина с Иваром, которые расположились на сиденьях в салоне автобуса впереди нас, обернулись к нам, и мы стали болтать уже вчетвером, естественно, по-русски. Пани Изольда строго приучила детей не говорить на языке, которого не понимает хотя бы один человек из компании. Болтали просто так, не помню уже о чем, о всяких пустяках, о том, теплая ли вода в море, где мы будем жить на Грэсе, в палатках или в домике, и все в том же духе. Через какое-то время несравненный и неподражаемый кумир Кристины Эгис Ротенбург, вероятно, желая сделать мне комплимент, сказал с удивлением:

– Вы прекрасно говорите по-русски, Велта. Даже никакого намека на акцент!

Ивар и Кристина так и покатились со смеху.

Эгис чуть нахмурил свои четкие брови и вопросительно смотрел на них.

– Еще бы! – наконец справившись с приступом распиравшего ее смеха, почти простонала Кристина. – Это ее родной язык!

– Родной?! Велта!

Он требовательно посмотрел на меня, вероятно, желая прекратить глупые шутки. Все-таки этот парень очень хорош собой. Я никогда еще не видела такого красивого мужчины. Но я осталась совершенно спокойна, я прекрасно знала, что за личность скрывается под этой обворожительной внешностью, мое детство нельзя было обмануть или очаровать.

– Позвольте представиться. Меня зовут Елена, – весело сказала я, улыбаясь прямо в его красивое лицо. – Или, если вспомнишь, Аленка, Лешка, как называл меня твой двоюродный брат Зигмунт.

– Зигмунт? – в его глазах читалось бесконечное удивление. – Так значит, ты та самая девочка, которая вечно таскалась за ним по пятам, тот самый…, – он внезапно осекся.

– Тот самый «бегемотик», как ты меня ласково называл, – закончила я его фразу за него с улыбкой.

Он сидел с ошарашенным видом, по очереди оглядывая нас с Кристиной и Иваром, словно надеялся, что все это розыгрыш и сейчас все снова встанет на свои места – я окажусь Велтой, и не будет больше и тени того неуклюжего медвежонка по имени Лешка, который столько лет жил в его памяти. Но чуда не произошло. И он медленно начал это понимать. Покусывая свою пунцовую, чуть припухшую нижнюю губу от досады, он снова повернулся ко мне, его взор все время тянуло ко мне, как магнитом.

– Почему же ты мне сразу об этом не сказала?

– О чем? – наивно удивилась я. – Ты ни о чем меня не спрашивал.

– Почему ты не остановила меня? Я говорил, а ты молчала!

Он старался говорить как можно холоднее, старался рассердиться на меня, но не мог. Я чувствовала это каким-то шестым чувством, это было ощущение, которого невозможно передать. Я знала, что это так, и все.