Станислав Афонский - За други своя. Повести

И вот когда я это себе подумал, да еще и песню вспомнил «Баксанскую первую», да представил себе бои, которые здесь шли… И решил: этот бравый седой дедок – точно из эсэсовской дивизии «Эдельвейс». Логично во всяком случае. Разговаривали они по-немецки. Я специально, как бы невзначай, подошел и послушал. Как подошел, так и отошел: тихо и мирно. Я ж не агрессор…

Через несколько дней снова собрались вниз – на шерстяной базар в Чегет съездить. Богатейший, скажу, базарище: любых изделий из настоящей шерсти – завались. И не дорого. Мы с тобой тоже туда сходим… Ну вот. Кстати и ПАЗик лагерный туда же направлялся. С немецкими туристами и альпинистами. Чуешь аналогию?.. Их полный автобус набился. Естественно, все они сидят. Естественно, все мы – стоим. Гостям дорогим место «уступаем». Но без претензий. Пусть посидят. Ехать-то всего ничего. Едем. В окно посматриваем, на попутчиков. Рита им что-то рассказывает на понятном им языке, а я стою и думаю, что они и без нее об этих местах знают не меньше, если не больше. Среди дорогих гостей такие же, как тот эдельвейсовец – эсэсовец, сидят. А тут, смотрю, мой сосед, один из них – дедулька то ли сорока, то ли полутораста лет, достает какую-то карту, разворачивает ее и показывает на ней что-то своему соседу, тоже немцу с гвардейской выправкой. Что за карта? Присматриваюсь. Ба! Да это весь Баксан! Со всеми ущельями. И нашим в том числе. И со всеми альплагерями, которые в нём есть. Даже отдельные скалы обозначены вдоль дорог, и чуть ли не отдельные камни. И вот этот немец нашел место, где в данный момент наш автобус находится…

Представляешь? У нас таких подробных карт нет, а у них есть. Откуда?.. И с надписями по-немецки. Ясно – с войны осталась. Молча я на эту карту смотрю. И вдруг парень из нашего отделения, Борис, любознательный такой, меня спрашивает: «А кто это такие с нами едут и что это у них за карты?» Отвечаю: «А это недобитки эсэсовские с нами едут со своими картами эсэсовскими…» Слишком громким мой ответ получился, даже для меня неожиданно. Наверное, внутреннее напряжение взорвалось от эмоций. А в автобусе наступила полная тишина. То они, немцы, оживленно про меж себя лопотали, а сразу после моих слов вдруг замолчали. А в лагере с нами по-русски «нихьт фэрштейн» и ни бум-бум. А здесь замолчали. Поняли, значит. И Рита на меня своими большими глазищами смотрит. Они у нее из прекрасных злыми почему-то сделались.

Реакция немцев меня ни сколечки не смутила. Даже наоборот. А к вечеру, когда мы из Чегета вернулись, меня приглашают в учебную часть. Вежливо. Захожу. Там Рита сидит, ее муж-начальник учебной части, и наш инструктор Бутман. Притворяется серьезным, но глаза смеются… Да… И устроила мне наша Риточка разнос с выволочкой. Немцев, оказывается, мои слова очень обидели, оскорбили и возмутили. И они, в лучших своих «чуйствах» оскорбленные, собрались куда-то жалобу писать, чуть ли не в ООН. И что мне надо перед ними непременно извинится, иначе грянет международный скандал – немцы оказались из ФРГ… При этом разговоре мои экзекуторы сидели, а я стоял, как школьник нашкодивший. После слов о грядущих глобальных международных конфликтах в результате моих непродуманных, а может быть и провокационных действий, я тоже сел и «торжественно заявил», что извиняться и не подумаю, объяснив причину своей вспышки в автобусе. Добавил: если будут жаловаться – пусть к жалобе приложат объяснение: откуда и зачем у них появились подробнейшие карты Баксанского ущелья, в котором находятся военные объекты: турбаза Вооруженных сил «Терскол и научно-исследовательские ядерные центры… На этом милая беседа закончилась. Мирно. Наши-то администраторы на моей стороне, конечно, были, но и немцев, как гостей, ублажить надо было. А те вскоре уехали восвояси… Судя по тому, что третья мировая война не началась – слова мои международной огласки не получили… Шутка.

– Ну ты, Рад, даешь. Прямо, как из К-ы Г-ы Б-ы. Где это здесь «военные объекты» имеются и «ядерные центры»?

– Чудак ты, Вик. Про военные объекты – это я для понту, а что-то вроде ядерного центра действительно есть. Он даже с дороги виден. Точнее, вход в него: вырезанные в скальной стене штольни. Там – в толще горы, лаборатории по изучению нейтрино. А насчет «К-ы Г-ы Б-ы – это не про меня. Но чтобы там, где есть туристы из ФРГ, но не было кого-то из КГБ – этого не может быть потому, что этого не может быть никогда… Впрочем, политику побоку – мы пришли.