Станислав Афонский - За други своя. Повести

Перед путниками и спутниками возвышались ажурные ворота, скромные, но с претензией на некоторую триумфальность. С плакатом наверху. Плакат многозначительно утверждал: «Альпинизм – школа мужества». Еще одна надпись не оставляла у пришедших никаких сомнений в том, что они находятся перед входом в святыню альпинистов «Альплагерь Шхельда». Справа от входа со ствола сосны немо звучал намек на то, что разным прочим туристам входить в святыню не рекомендуется. Там кривовато болтался жеваный листик железа со словами: «Обход. Тропа для туристов» и стрелочка, на сию тропу указующая – для наглядности. Какой-то хулиган добавил: «и собак…». Собаки на надпись не обижались, но по тропе не ходили – гуляли по лагерю. Видимо, не умели читать. Туристы же, которые пограмотнее, действительно обходили лагерь стороной справа. Иного пути у них всё равно не имелось – слева обрывался отвесный склон к реке.

Дорога вливается в створки ворот, как неподвижная серая река. По ее берегу слева стоят аккуратные домики современной «турбазовской» архитектуры: контрольно спасательный пункт, по аббревиатуре КСП, инструкторские «номера» и апартаменты лагерной администрации. За ними – волейбольная площадка, плац для построений, экзотическое здание учебного центра. медицинский пункт и точка приложения центростремительной силы спортсменов – столовая. На точке – вдохновляющий лозунг: «Поешь больше – пойдешь дальше!» Справа и чуть повыше – смотровая площадка. С неё ненавязчиво предлагается роскошнейший вид на верховья ущелья Адыл-Су с замками и башнями снежных вершин Главного Кавказского хребта. Еще правее вверх по склону рассредоточились ровными шеренгами одноэтажные жилища альпинистов. Все это, вместе взятое, и есть альплагерь «Шхельда» – главная кавказская база федерации альпинизма «Спартак».

Слегка зазнавшись перед самими собой принадлежностью к спортивной элите гор, друзья вошли в лагерь, достигнув высоты 2 100 метров над уровнем моря и 500 миллиметров ртутного столба атмосферного давления, вместо привычных на равнине 760, никаких ощущений при этом пока не ощутив, кроме некоторой легкости мыслей, правда и внизу нередко ощущаемой. Устроились быстро и без лишних проволочек. Получили постельные принадлежности и снарягу. Не снаряжение, экая официальщина, а именно снарягу: треугольные стальные карабины, кошки, ледорубы, рюкзаки, штормовки, репшнуры и специальные горные ботинки, окованные по периметру подошвы острыми стальными шипами – триконями. Радослав еще и каску – разрядникам положенную. Виктор, как новичок, нет. То ли потому, что головы новичков считаются прочнее и тверже, чем у разрядников, то ли камни на них реже сыплются, то ли просто касок не хватает. Поселились в разных комнатах: Рад с разрядниками, Вик – с новичками.

И все бы хорошо, но у Радика ни с того, ни с сего началась вдруг дикая головная боль. Настолько дикая, что казалось – все камни речки Адыл стучат по ней и изнутри, и снаружи. Сначала он на это внимания старался не обращать: случается при акклиматизации. Но потом подумалось: бывать-то бывает, но что-то очень уж чересчур. Вскоре к несусветной головной боли прибавилось ощущение иного рода, а проще говоря, озноб. Явление уже из ряда вон никуда. Это на равнине если заболел, то взял и отлежался в свое удовольствие, а если здесь вместо родных и близких тридцати шести и шести зашкалит за тридцать семь с десятыми, то… Об этом «то» даже думать не хотелось, да и думать стало больно.., так же, как и глотать. Сюрприз, однако. А у Виктора как? Радик побрел к новичкам.

А Виктор уже лежал, багровея на подушке своей далеко не доблестной физиономией.

– Привет, коллега, – при виде этого зрелища мрачно прохрипел Радослав, – Тоже сподобился? Поздравляю.

Коллега кивнул всклокоченной головой. Радик вздохнул, внимательно посмотрел в пол, покачал головой.

– У тебя знакомого мага или там колдуна какого-нибудь здесь поблизости нет, случайно?

– Нет, – удивленно просипел не понявший юмора Виктор, – А зачем тебе?

– Думаю, что тебе бы тоже пригодились. Завтра к врачу на осмотр и нам с тобой светит все, что угодно, только не горы, если к утру не станем нормальными людьми, а это, как я понимаю, теперь без квалифицированного колдуна не получится, а поскольку у нас с тобой его под рукой нет, то нам с тобой хана.

– А, может, и пройдет…

– Люблю оптимистов, как сказал палач перед казнью женщине, пудрившей нос.

– Какой женщине? Какой нос? – опять не врубился Витя.