version="1.0" encoding="utf-8"?> prose_su_classics Евгений Александрович Фёдоров Шадринский гусь и другие повести и рассказы
СОДЕРЖАНИЕ
Шадринский гусь
Необыкновенное возвышение Саввы Собакина
Псиноголовый Христофор
Каверза
Большой конфуз
Медвежья история
Рассказы о Суворове:
Высочайшая награда
В крепости Нейшлоте
Наказанный щеголь
Сибирские помпадуры:
Его превосходительство тобольский губернатор
Необыкновенные иркутские истории
«Батюшка Денис»
О сибирском помещике и крепостной любви
О борзой и крепостном мальчугане
О том, как одна княгиня держала в клетке парикмахера, и о свободе человеческой личности
Рассказ о первом русском золотоискателе
ru LT Nemo FB Editor v2.0 19.03.2010 OCR "LT Nemo" 2010 BEDBC46D-EF91-459B-A208-8543FF7DF2A0 1.0 Фёдоров Е. А. Шадринский гусь и другие повести и рассказы Гослитиздат Ленинградское отделение Ленинград 1957 Евгений Федоров Шадринский гусь и другие повести и рассказы Государственное издательство художественной литературы Москва 1957 МАССОВАЯ СЕРИЯ Евгений Александрович Фёдоров Шадринский гусь и другие повести и рассказы Редактор М. И. Белоусова Художник А. Я. Малков Художественный редактор А. М. Гайденков Технический редактор Л. А. Чалова Корректор Т. И. Сушкова Сдано в набор 18/III 1957 г. Подписано к печати II/VI 1957 г. Тираж 150000 экз. Бумага 84×108 1/32 = 4,88 печ. л. = 8 усл. печ. л. Учетно-изд. л. 7,57. Заказ № 238. Цена 1 р. 90 к. Гослитиздат Ленинградское отделение Ленинград, Невский пр., 28. Министерство культуры СССР. Главное управление полиграфической промышленности. 2-а типография «Печатный Двор» им. А. М. Горького. Ленинград, Гатчинская, 26.
Евгений Александрович Фёдоров
Шадринский гусь
и другие
повести и рассказы
Глава первая
о том, как полграда Шадринска дотла сгорело, как тараканы в поле удирали и что из этого вышло
17… года, в июльскую жаркую пору, в сухмень, перед бойким базарным днем, в доме шадринской калачницы Параськи Пупкиной загорелась сажа в трубе. И надо быть греху: дежурный пожарный солдат Сысойка, сын Григорьев, разморенный полуденной жарой, заснул на каланче и не видел, как занялась кривобокая хибара калачницы. Городской брандмейстер, тоже инвалидный солдат в отставке, унтер-офицер Ильюшка Жуков под самый Ильин день, не дождавшись столь светлого часа своего тезоименитства, загодя с товарищами с вечера нализался и теперь лежал на лавке разбитый, с омраченным челом, к которому родная баба прикладывала припарки из кислой капусты. Брандмейстер выдул жбан огуречного рассола и с налитым брюхом предавался созерцанию, почему и был глух и нем.
Сухая, ветхая изба калачницы запылала как свечка. И случись тут второй грех: с поля подул легкий ветер — и от калачницевой избушки, как перья из петуха, посыпались на слободу искры и искрищи, и с того пошло крушить город. Одним словом, когда от криков проснулся на каланче пожарный Сысойка, огонь, как корова языком, слизнул пол-Шадринска.
Сие великое несчастье зело омрачило думы шадринского воеводы — секунд-майора Андрюшки Голикова. Жил-был городишко, все шло по чину, испокон веков заведенному порядку, и воеводе не было особых хлопот, а тут на-ка, выворачивайся!
Целый день в воеводской канцелярии не закрывались двери: приходили с челобитьем погоревшие хлебники, калачники, харчевники, масленики, ямщики, каменщики, плотники, швальники, и их женки, и прочие низкого сословия люди, и богадельные нищие мужеска и женска пола. Доходи тут воевода до всякого положения дел основательно! К тому же купец Глотов на всю соборную площадь хулу на воеводу возвел:
— Хапуга! Мы ему целковые на всякое городское благочиние отпущали, а где оно? Пожарные бочки-то раcсохлись, опять же сиротский дом…
На беду гораздо изворотливый писец и правая рук воеводы Епишка запил горькую и две недели не вылезал из царского кружала. Стерял воевода сон, ворочался с боку на бок, охал. Толстая воеводиха зло торкала воеводу в бок: «Ворочаешься, как медведь в берлоге. Сна тебе, отец, нетути. Погорели, ну и пес с ними! Строиться будут, — глядишь, воеводиной мошне прибыль».
Знает воевода, что оно так и будет, не иначе. Но как показать свое попечение о посадских людишках перед начальством? А потом сильно струсил воевода. У Глотова подлинно медная глотка. Чего доброго, беду накликает.
Читать дальше