Евгений Пекки: Гуси, гуси… Повесть о былом, или 100 лет назад

Он уже почти миновал торговые ряды и возы с разложенными товарами, как услышал знакомый бархатный голос… Елизавета Апполинарьевна, которую, за глаза, в деревне звали Комарихой, улыбалась ему:

– Вот встреча, так встреча. Никак, Дмитрий Петрович, нужного товару не найдёте?

– Хотел купить колечко Манечке, под венец идти, да ни одно не приглянулось.

– Вот незадача-то, – усмехнулась она, – это дело поправимое. Не завтра свадьба, выберешь ещё… Да у меня дома с десяток есть, заходи – глядишь, какое и понравится, сговоримся. Заодно поможешь мне граммофон до дому доставить. Гляди, какую я красоту купила.

Митяй на возу увидел граммофон. Как же он был хорош, как сверкал полированными боками красного дерева! Труба у него волнистая, похожая на цветок, и с золотым отливом.

– Вот ещё четыре пластинки к нему. Теперь у меня не посиделки будут, а музыкальные вечера. Ты-то любишь пластинки слушать?

– Я и слышал-то разок, на ярмарке в прошлом году. Помню, мужик какой-то про блоху пел и всё хохотал, пьяный, наверно.

Женщина засмеялась:

– Эх, ты… это на всю Россию известный Шаляпин! Ну, давай, грузи к себе на сани.

Митяй осторожно поставил граммофон, рядом с граммофоном бочком села Комариха, придерживая его, а он пристроился на конце саней и слегка тронул гнедую кобылу Кралю вожжами. Она понеслась по улице, раскидывая комья снега.

Доехали скоро. Митяй соскочил с саней и хотел, было, ухватить граммофон, чтобы вручить владелице. Однако Комариха, проворно шмыгнув за калитку, отворила створки ворот и пригласила заехать, чтобы дорогую технику не повредить. Митяй подвёл Кралю к самому крыльцу и уже тогда взялся за полированные бока граммофона. Хозяйка шла впереди, отворяя перед ним двери. Граммофон был внесён и водружён на стол, а гость сконфуженно оглядывался на мокрые следы, оставленные валенками.

– Наследил я тут. Пойду, пожалуй.

– Что ты, гостенёк дорогой. Погоди маленько, музыку послушаем. Да не смотри ты на дверь. Лучше валенки сними.

Сама она быстро затёрла лужицы, которые остались от его следов. Митяй снял валенки и поставил возле печи, сам присел к столу, с любопытством разглядывая граммофон.

– Заграничной работы, немецкой, – с гордостью проговорила хозяйка, – а пластинки разные… Есть русские, одна немецкая, а вот американская, – протянула ему посмотреть.

Митяй взял пластинку в руки и улыбнулся. На белой круглой этикетке по центру была потешная картинка: точно такой же граммофон слушала белая собака с чёрными пятнами, подняв одно ухо. Буквы были непонятные, поэтому он вернул пластинку хозяйке.

– Войс хиз мастэр. По-русски: «Голос её хозяина», это, как бы, фирменный знак. А записана музыка к танцу «Аргентинское танго».

– А на других что?

На немецкой оказался вальс Штрауса «Сказки Венского леса», на выпущенных в Санкт-Петербурге – «Когда б имел златые горы» и «Очи чёрные».

– Послушать хочешь?

– Конечно, хочу.

– Следи, что я буду делать.

Комариха поправила трубу, отвернув её в сторону, покрутила торчащую из полированного ящика позолоченную ручку, потом осторожно поставила пластинку на диск аппарата и сдвинула в сторону рычажок.

Звуки оркестра, исполнявшего прекрасную музыку Штрауса, зазвучали из золочёной трубы… Митяй, замерев, слушал. Это было совсем-совсем другое, не то, что деревенские гармошки и балалайки.

– Ну, что, Дмитрий Петрович, нравится? – очнулся он от голоса хозяйки, которая одета была уже не в строгое платье, а в жёлтый пеньюар с кружевами. Короткие рукава подчёркивали её холёные руки, приоткрытая полная грудь, с золотым крестиком в ложбинке, колыхалась под ладно скроенным одеянием.

– Очень. Только почему вы меня Дмитрием Петровичем называете? Все меня Митей зовут, друзья – Митяй…

– Так ты же, через две недели, женишься. А женатого мужчину, главного в доме, как ещё называть? Конечно, по отчеству. Давай теперь отметим мою покупку. Пятьдесят рублей за неё, всё-таки, отдала. Как думаешь, того стоит?..

«Ни хрена себе, – подумал Митяй, – мы всю свадьбу в тридцать целковых уложить думаем. Да за такие деньги двух коров можно купить». А вслух сказал:

– Конечно, вещь стоящая. Такого ни у кого в деревне нет.

– Попробую музыкальные вечера… Вот ещё пластинок прикуплю, тогда можно и обдумать. Я всё-таки Бестужевские курсы кончала, – говорила она, растягивая немного слова, как делают люди, чем-то озабоченные. Она что-то искала в буфете. – А, вот, нашла. Осталось ещё немного… – Гранёную бутылку с вытянутым горлышком поставила на стол.