Евгений Воробьев: Незабудка. Маленькая повесть

Рассвет еще не подоспел, он замешкался где-то на марше, но светлые предвестники рассвета уже коснулись неба. Туман быстро редел. Черные сосны, стоящие на обрыве, отражались в реке, как в пыльном зеркале.

Комбат Дородных долго смотрел в стереотрубу. Конечно, ничего обнадеживающего, а тем более радостного в этих соснах не было, и однако же с лица комбата исчезло выражение недовольства и затаенной боли, разгладились морщины. Под конец он смотрел на эти сосны с явной приязнью, почти с удовольствием - обозначился тот берег, и Неман не казался больше безбрежно широким.

Прошла еще одна, другая, третья минута - вечность. Верхушки сосен окрасились в розовый цвет. Рассвет ходко шел в головном дозоре утра, рассвет приближался. И когда за спиной показалось новорожденное солнце, Дородных безбоязненно вышел из-за кустов на берег, к самой реке, зачерпнул полные ладони воды, отхлебнул ее и принялся вполголоса отдавать распоряжения ротным командирам и своему штабисту, отчаянно при этом жестикулируя и тыча длинным пальцем в тот берег, куда предстояло совершить бросок.

Теперь важно было, хотя бы до поры до времени, не нарушить речной тишины. Пусть противник как можно позже обнаружит место переправы! К ней готовились всю ночь напролет под маской прибрежного леса.

Флотилия Дородных насчитывала несколько «кораблей». На берег вытащили прохудившуюся плоскодонку. Батальонные разведчики уже давно тащили с собой эту нескладную плоскодонку - флагманский корабль всей флотилии Дородных. Большая и неожиданная, однако,- судьба у этой посудины! Нашли ее разведчики еще на Десне. Разве хозяин утлой плоскодонки с конопатыми боками мог вообразить, что она будет когда-нибудь утюжить Днепр, Сож, Березину, а вот теперь - сильный и своенравный Неман?

Вслед за плоскодонкой из прибрежных кустов выволокли надувную резиновую лодку и плотик - три телеграфных столба, связанных обмотками, ружейными ремнями и обрывками кабеля.

Хорошо, что по соседству с рекой оказался лесной хуторок. Оттуда притащили две половинки ворот, сорванные с петель и сбитые воедино, притащили добротную калитку. Там же в хуторке нашли солому и сено.

Посредине Немана виднелся вытянутый в длину песчаный остров, густо поросший лозняком. Остров облегчал решение задачи - он позволял преодолеть реку в два приема. Кроме того, растительность помешает противнику вести придельный огонь, когда батальон будет обнаружен.

Снова в кустарнике, близ берега разорвался шальной снаряд. Дородных страдальчески прищурился, еще раз всмотрелся в солнце, встающее из-за червонного горизонта, и, уже не приглушая голоса, подал сигнал форсировать реку.

Солдаты начали торопливо раздеваться. Белобрысый паренек в каске, сползающей на уши и глаза, никак не мог стянуть с себя намокшие сапоги. Он достал кинжал и надрезал вверху голенища. Не поплывешь же в тяжеленных сапожищах!

- Эй, Незабудка! Отвернись, пока не ослепла! - раздался иронический голос из прибрежных кустов. - Наш взвод - в чем мать родила. Ребята стесняются…

- Что же теперь? Отдельно мужской, отдельно женский пляж откроем? Пусть быстрее сигают в воду. Ваш взвод и в бою застенчивый!

Взводный уже не рад был, что связался с Незабудкой.

Санинструктора не случайно так прозвали в батальоне. Во-первых, глаза ее полны голубого света. Ну, а во-вторых, она очень памятлива - не было случая, чтобы Незабудка забыла оказать помощь тому, кто в ней нуждался.

Капитан Дородных кинул свои сапоги, каску в плоскодонку, но сам в нее не уселся. Он стоял на берегу, не пригибаясь, даже не сутулясь, и только отчаянно вертел шеей. Все видели его долговязую фигуру. Он подбадривал солдат и все размахивал автоматом над чубатой головой.

Иные солдаты сняли с себя гимнастерки, шаровары, застегнули их на все пуговицы, набили сеном или соломой и положили на воду. На эти поплавки грузили каски, диски автоматов, гранаты, коробки с патронами. Кто-то запасся автомобильной камерой. Рыжий детина, похожий на совершеннолетнего младенца, притащил оконную раму. Третий солдат, как за спасательный круг, держался за большое колесо от кареты. Четвертый приволок для своей амуниции корыто. Пятый связал наподобие поплавков два снарядных ящика. А белобрысый паренек, уже разутый, в каске, лежащей на оттопыренных ушах, выкатил из кустов бочку, столкнул ее в воду, поставил стоймя, долго чем-то нагружал, под конец перекрестился и вошел в воду.