Евгений Воробьев - Незабудка. Маленькая повесть

Свет прибывал, отчетливо виднелся западный берег. Прибрежные дюны поросли соснами-одиночками, за ними темнел лиственный лес, вероятнее всего, дубрава. Но это вдалеке, потому что телеграфные столбы, шагающие вдоль берега, вдвое выше дубравы. Плотная тень берега неподвижно лежала на воде и, как всегда, скрадывала истинное расстояние - река казалась значительно более узкой, чем была на самом деле.

Незабудка вновь поплыла, упрямо не расставаясь с каской, подняв сумку над головой. Только когда попала на быстрину, она оценила предусмотрительность Дородных. Он не разрешил отплывать от любого места острова, а только с крайнего южного мысочка. Дородных учел, что пловцов неминуемо снесет течением, и если они не войдут в воду на южном мысочке, то полеводе проплывут мимо песчаного косогора. Десант лишится такого важного союзника, как высокий берег.

Больше всего Незабудка была обеспокоена сейчас тем, чтобы не намокли медикаменты, чтобы санитарная сумка не оказалась в воде. И эта деловитая тревога заглушила все остальные ее тревоги, опасения и страхи, помогла добраться до берега.

Первые бойцы уже выходили из воды на берег. Кое-кто - в одном белье, подпоясанный ремнем: на нем висели гранаты, и он же прихватывал ремень автомата, закинутого за спину. Редко кто в каске, чаще в пилотке, напяленной на уши, и все - босиком. Ну, а те, кому досталось «плацкартное место» в надувной лодке или на плоту - и вовсе вышли сухими из воды. Они переправились в полном облачении, со всей амуницией.

Белобрысый паренек, голый до пояса, в кальсонах, подвернутых до колен, но в каске, докладывал комбату о чем-то, держа при этом руки по швам. Автомат висел на шее, саперная лопатка лежала у босых ног. Каска то и дело сползала пареньку на глаза. Дородных отряхивался от воды, долговязый и длинношеий, как гусь. Он тоже не успел обуться.

Бочка покачивалась на мелководье, тычась в берег…

- Доставлены противотанковые гранаты. Шестнадцать штук. А также четыре ручных. Для личного употребления…

Дородных повернулся к белобрысому боком, как это делают все контуженные, которые слышат одним ухом. Гимнастерка у Дородных была расстегнута, но он вертел шеей так, словно ему жмет воротник. При этом с чуба капала вода.

Белобрысый паренек дождался лишь замечания, сделанного строгим тоном:

- Довольно прохлаждаться! А если осколок в твою пороховую бочку угодит? Срочно выгружай свой арсенал! Да поглубже в песок…

Паренек заморгал белесыми ресницами, бросился назад в воду и подтащил бочку поближе. Издали было слышно, как ее днище тяжело прошуршало по гравию.

Чуть ниже по течению выбрался на берег взвод, который форсировал Неман чуть ли не в форме Адама. Кто-то из солдат увидел Незабудку и прикрыл стыд саперной лопаткой, еще кто-то - каской.

Ах, никогда не забыть этого гнетущего ощущения беззащитности, когда ты ходишь нагишом, а по тебе, по раздетому, по голому стреляют! В такие минуты кажется непробиваемой броней хлопчатобумажная гимнастерка или шаровары, которые ты вынужден был бросить на том берегу.

Незабудка вылила воду из голенищ, но ей никак не удавалось натянуть мокрые сапожки - не налезают, да и только! Ну разве не легкомысленно было - заказать сапожнику из медсанбата обувь в обтяжку? А теперь из-за своего кокетства она будет шляться босиком.

Она уже успела сделать первую перевязку на этом берегу, когда увидела черноволосого младшего сержанта. Он лишь сейчас выходил из воды, держа сверток на плече, х трудом передвигая ноги. Вот вода ему по плечи, по грудь, по пояс, по колени, по щиколотку.

«Почему же он не снял сапог? Вот заячья душа! От всех отстал. Будто охромел или на костылях ковыляет. Может, задело?..»

Незабудка уже собралась его окликнуть. Какой он ни есть, Аника-воин, ее дело - оказать раненому помощь.

Едва младший сержант выбрался из воды, как тут же плюхнулся на песок и стал возиться с сапогами. В этот момент немецкие пулеметы открыли фланкирующий огонь - одна длинная очередь следом за другой. По воде запрыгали фонтанчики, а на берегу взметнулись струйки песка.

«Пентюх, однако! Нашел время и место переобуваться! Нет, младший сержант вовсе не переобувается, занят другим делом. Вот оно что! Тащит за собой провод!!!»

Он стал осторожно вытягивать провод из воды и наматывать на катушку. Она продолжала смотреть туда, где возился с проводом младший сержант. Ее бил озноб стыда, она чувствовала, что румянец залил ее щеки, шею и уши…