Жан Гросс-Толстиков - В плену родного города

– Гнать, держать, бежать, обидеть, – смеялась Майя на бегу. – Слышать, видеть и вертеть… И дышать, и ненавидеть, и зависеть, и терпеть!…

Резко прервав бег, девочка с силой потянула на себя высокую входную дверь Дворца Пионеров, но последняя не поддалась. Майя перевела дыхание и снова потянула на себя тяжелую дверь. Где-то внутри лязгнул замок.

– Закрыто что ли? – предположила Майя. – С чего бы вдруг?

Девочка несколько минут тарабанила в дверь кулачком, но никого, даже сторожа деда Остапа, так и не появилось. Расстроившись, Майя обиженно сжала губы и всердцах топнула ногой.

– Куда же вы все подевались?

Напоследок отчаянно пнув закрытую дверь, Майя направилась обратно домой. Но уже через пару-тройку метров ответом на вопрос девочки стал газетный стенд, где за стеклом красовался свежий выпуск «Советская Белоруссия».

– По инициативе редакции газеты Советская Белоруссия, – начала читать Майя, высоко задрав голову в меру своего маленького роста. – Поддержанной горкомом партии и горсоветом… На живописном месте между поселком Веселовка и Сторожевкой… В воскресенье двадцать второго июня тыщ-девятсот сорок первого года состоится торжественное открытие Комсомольского озера… Ух ты!

Майя подняла взгляд выше, где рядом с названием газеты была пропечатана дата выпуска – 18 Июня 1941. Девочка задумчиво нахмурилась и снова перевела взгляд на текст статьи.

– Двадцать второго июня, – повторила она и тотчас же радостно воскликнула. – Так это же сегодня!.. В полдень на Комсомольском озере должно состояться открытие купального сезона, пройти соревнование физкультурников… На пляжах намечается расположить шесть духовых оркестров, с десяток баянистов должно играть на лодках… Парк культуры и отдыха организовывает для посетителей два больших концерта… Для любителей катания на лодках будет приготовлено шестьдесят шлюпок…

Сорвавшись с места, Майя бросилась бегом по улице. Эйфория праздника и народных гуляний затмили давнее желание учиться изобразительному искусству во Дворце Пионеров, отложив его до востребования.

За секунду переведя дыхание перед входной дверью, Майя вошла и с порога раскрыла рот, чтобы торжественно объявить матери о городском мероприятии. Но Берта Айзиковна торопливо приложила указательный палец к губам, призывая к тишине и взглядом указывая на Генку, спящего в кроватке. Майя утвердительно кивнула, прокралась ближе к матери на носочках и возбужденно задышала той в ухо.

– Мамочка, мамуля… Занятий сегодня не будет… Все на озере… На открытии озера… Комсомольского! Там в газете, в Советской Белоруссии, об этом русским по белому написано…

– И что? – так же тихо переспросила Берта Айзиковна.

– Можно я туда сбегаю, посмотрю? Обещаю в воду не лезть! Я только одним глазком концерт послушаю и… тут же обратно.

– Вот папа придет домой, вместе и сходим, – женщина разрушила надежду дочери.

– Ну, мам! Пожалуйста… Пока еще папа придет, все закончится, – исказив личико в слезливой гримасе, заныла девочка.

– Майка! Прекрати мне это, – строго отрезала Берта Айзиковна.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Я только одним глазком.

Женщина перевела взгляд на тихо отщелкивающий секунды будильник, затем обратно на дочь, и не удержалась от улыбки. Майя бросилась к ней на шею и крепко сжала в благодарных объятиях.

– Но чтобы к обеду была дома, – предупредила Берта Айзиковна.

– А то карета превратится в тыкву, – парировала Майя, тем же путем на носочках направляясь к выходу.

К полудню на берегах Комсомольского озера собралось полным-полно народу. По водной глади скользили шлюпки с баянистами и отдыхающими. Из Парка Культуры и Отдыха доносились звуки духового оркестра. Минчане и гости столицы Советской Белоруссии праздно гуляли по набережной, загорали на пляжах, плескались в прохладе озера.

Отыскав знакомых со двора ребят и присоединившись к их веселой компании, Майя носилась от одного духового оркестра к другому, танцевала среди взрослых пар, махала рукой проплывающим в лодках людям, с улыбкой ловила на себе взгляды отдыхающих в открытых летних кафе, с наслаждением подставляла лицо яркому июньскому солнцу, пламенеющему в кристально-голубом небе.

Неожиданно все оркестры смолкли, будто ведомые единым дирижером. В следующую секунду захрипели громкоговорители паркового радио.

– Граждане и гражданки Советского Союза! – наконец выдохнули из себя жерла радио.