Жан Гросс-Толстиков - В плену родного города

– Разве что… Ну, так, на всякий случай, – сказал он. – Приказано блюсти светомаскировку, а окна заклеить лентами бумаги крест-накрест… Мало ли на что способен агонизирующий враг.

Дождавшись когда же, наконец, захлопнулась входная дверь, Майя осторожно поднялась со своей постели и выглянула из-за ширмы. Берта Айзиковна сидела за столом, уронив голову на скрещенные руки. Ее плечи тихо вздрагивали. Девочка подошла к матери, приобняла ее и уткнулась головой в плечо.

– Мамочка, не плачь. Все будет хорошо, – прошептала Майя. – Ты же слышала, что сказал товарищ Молотов… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!

Женщина подняла мокрые от слез глаза и с кривой гримасой улыбки утвердительно кивнула дочери. Майя улыбнулась ей в ответ и крепче стиснула мать в своих объятиях.

– Конечно, конечно, Майка. Победа будет за нами…

Присев на корточки около входной двери, Майя принялась старательно зашнуровывать ботинки. Пеленающая Генку мать оглянулась и строго спросила:

– Майка, а ты это куда собралась?

– Книжку в библиотеку занести нужно, – отозвалась та, не поднимая головы и продолжая возиться с непослушными шнурками.

– Завтра отнесешь, вместе сходим.

– Завтра нельзя, – возразила девочка. – Сегодня последний день, иначе будет расценено, как воровство. А там в школу напишут и…

– Это опасно, разве ты не понимаешь, – продолжила сопротивление Берта Айзиковна. – В городе военное положение, мало ли что.

– Мало ли что – это по ночам, а сейчас… Средь бела дня… Ну, мам, – Майя поднялась на ноги и прижала к груди библиотечную книгу. – Ну, что со мной станется? Я мигом… Туда, сюда и обратно.

– Ладно, егоза, – улыбнулась женщина. – Денег возьми, на обратном пути молока купишь.

Майя соскребла с тумбочки приготовленную мелочь, помахала матери рукой и стремглав скрылась за дверью.

Подхватив с земли тонкий прутик, Майя вприпрыжку поскакала по улице. Она на ходу цепляла мелкий уличный мусор хлестким прутиком, как педантичный дворник дед Егор, очищая себе путь. Шаг за шагом, прыжок за прыжком, квартал за кварталом, девочка быстро убегала все дальше и дальше от дома.

Умиротворение разморившегося от летней жары города внезапно нарушил нарастающий гул. Майя остановилась и завертела головой из стороны в сторону, задумчиво хмурясь.

– Что же это так гудит? – спросила Майя саму себя, так как улица выглядела на удивление совершенно пустынной.

Гул же нарастал с каждой секундой. Стоя посреди улицы, девочка заметила, как навстречу ей по дороге мчится длинная черная тень. Майя удивленно приподняла брови, вглядываясь в странное видение и невольно задрала лицо вверх, ища то, что могло бы отбрасывать длинную черную тень.

– Самолет! – улыбнулась девочка и припрыгивая на месте запела. – Самолет, самолет, забери меня в полет…

Следом за одним самолетом показался другой, за ними третий, четвертый. Они летели довольно низко над городом, казалось, едва ли не касаясь крыш огромными крылами. Улыбка медленно сошла с лица девочки, брови сдвинулись над переносицей. Вместо красных советских звезд на хвосте и крыльях самолетов чернели незнакомые крестообразные знаки.

– Немцы! – заорал кто-то. – Воздух!

Из-под крыльев пролетающих над головой Майи самолетов посыпались черные продолговатые предметы. Первый же коснувшийся земли рванул со страшным, закладывающим уши грохотом. Клочья земли, камни и какой-то мусор взметнулись вверх в клубах дыма и огня.

Небо почернело от армады самолетов, режущих поднимающиеся вверх снопы черного дыма. Дома затряслись, заходили ходуном. Сквозь гул самолетных турбин и грохот взрывающихся авиационных бомб слышались отчаянные крики людей, спасающихся в паническом бегстве.

Не помня себя, Майя бросилась в сторону, к ближайшему дому. Кто-то крепко схватил ее за плечи, утягивая в темноту подъезда и далее вниз по лестнице, в подвал. Взрывы грохотали один за другим, смешиваясь в один сплошной гул.

Майя упала на голый холодный пол подвального помещения, закрыв лицо руками. Стесанные в кровь коленки ныли режущей болью. Глаза застилали слезы, охватившего девочку страха.

– Мама, мамочка, мамуля, – бормотала Майя, стараясь слиться с песчаным полом, прикрывая голову руками и сильнее сжимая глаза сo взрывом очередной бомбы.

Бомбежка прекратилась также внезапно, как и началась. Лишь гул утюжащих город самолетов не переставал заставлять вжиматься в землю. Пересилив страх, Майя приоткрыла глаза и приподнялась на руках. В тумане поднявшейся пыли не было видно буквально ничего на расстоянии вытянутой руки.