Сергей Минаев - Дyxless 21 века. Селфи

– Не знаю, я не прокурор.

– Ты представляешь, как ты проведешь эти два года? Как ты будешь следить за моей жизнью на зоне? С лагерным начальством, наверное, познакомишься. Потом попробуешь меня «заказать». Кстати, хватит у тебя яиц на это, а, Вовка? Вижу, что пока не хватит. Но ты же научишься, верно? А прикинь, что меня не убьют, а просто покалечат! – Он кидается на решетку, переходит на крик. – А если я по УДО успею выползти? Ты представляешь, какими они будут, два месяца до моего выхода? До моего выхода на сцену, я бы сказал. Ах-х-ха-а-а! – Он закатывается в истеричном хохоте. – Два месяца! Такой жизни врагу не пожелаешь. А ты ведь мне не враг, Вовка. Помнишь, «ближе меня у тебя никого нет»? Ты смотри, не сторчись за это время. Следи за здоровьем, откажись от вредных привычек. Ты же теперь за нас двоих живешь! Береги себя, Вова! Чтобы мне было в кого вернуться!

– Ты с рожденья так выглядел или пластику делал? – Я прерываю этот ненормальный поток сознания.

– Так, подправил кое-что, по мелочи. – Он глубоко затягивается, выпускает дым. – Самую малость.

– Скажи все-таки, почему я? Почему ты меня выбрал?

– Это долгая история. – Он отходит в глубину камеры, прислоняется спиной к стене, потом сползает по ней, так что лицо остается в тени.

– У нас много времени. Все-таки, почему ты выбрал именно меня?

– Это не я выбрал. Мы вообще ничего не выбираем. Есть люди, занимающие чужие места. Кармические двойники. Иногда космос указывает человеку, что кто-то другой занимает его настоящее место. Главное – не пропустить этот момент! В моей книге все это есть, неужели ты до сих пор не понял? Честно говоря, я думал, ты несколько умнее. Помнишь нашу переписку?

– Нет, – честно отвечаю я. – А мы переписывались?

– Еще бы тебе помнить! Тебе же многие писали, правда?

– Да, я получал довольно много писем.

– Кто же их считает, письма толпы? Мусор, застрявший в электронных проводах. Обезличенное обожание, которое никто никогда не оценит. – Последнее предложение он говорит свистящим шепотом, прислонившись к решетке лицом. – Главное – вовремя понять, кто ты на самом деле.

– Так это были твои письма мне? «Цель и миссия», «молчание это страх»?

– Ты был в квартире?

– Был. Нашел на столе. Как это можно было запомнить? Знаешь, сколько мне психов пишут? Иные похлеще, чем ты.

– Похлеще меня нет, – оскаливается он, – я тебя уверяю.

Я молча пожимаю плечами.

– А что ты такой спокойный, Вовка? Опять что-то замыслил? Новый коварный план? – Его подбородок нервно подрагивает. – Ну поделись, поделись скорее!

– Скажи мне, я же связку про Камю правильно понял? «Посторонний», Мерсо в «скайпе». Почему Камю? Какой в этом смысл?

– Неужели тебе нужно объяснять простые вещи?

– Только их мне и нужно объяснять. Сложные я без тебя понимаю.

– Мерсо – это тот, кто не врет и не лицемерит. Тот, кто умер за правду, Вова. За «единственного Христа, которого мы заслуживаем». – Говоря это, он слегка раскачивается.

– Так почему же ты еще жив?

– Потому что теперь посторонний здесь ты, Вова.

– И теперь «за много лет у меня возникло желание заплакать: я почувствовал, как меня ненавидят все эти люди…» – цитирую я по памяти «Постороннего».

– «Нелепое желание заплакать», – поправляет он. – Скажи, а куда ты побежал после того как увидел Жанну в номере?

– Собирался с Оксаной свалить в Волоколамск.

– На поезде или на машине? – В его глазах появляется лихорадочный блеск.

– На электричке.

– Что, и билет купил?

– Не успел.

– Не успел. Не купил. – Он словно впадает в ступор. – Конечно же не купил! Ясно, что не купил. В билете-то и проблема. – Он вдруг начинает подхихикивать. – Билет…

– Билет? И… что?

– И ничего! – Он вздыхает. – Ты удивительно тупой. Сплошное разочарование. Иди домой, Вова. Наш диалог меня утомил.

– Ты зато слишком умный, – я закашливаюсь, – Игорек…

– Что?! Что ты сказал?! – Его пальцы впиваются в решетку. – Откуда ты узнал? – Он отстраняется от решетки, мечется из угла в угол. – Конечно! Ты же был в своей квартире! Нашел мои права! Ну конечно. Это ничего не изменит, слышишь? Ты ничего никому не докажешь!

– Дело не в квартире. – Чертова зевота начинает раздражать. – Общий знакомый рассказал. Ближе которого у тебя на самом деле никого нет.

– Что ты мелешь, тварь?! – шипит он. – Какой еще знакомый?!

– Александр Львович, – тихо говорю я. – Думаю, что убийство Оксаны тоже докажут. Жанна даст показания. «Двушечка», говоришь?