Татьяна Бурдакова - Пока вода не станет прозрачной

Это было настоящее чудо. С золочёными колками, гладкая, блестящая, пахнущая деревом и клеем – сразу видно, что дорогая, – стояла она, прислонённая к дивану. Антон удобно устроился в кресле и, подмигнув моей маме, обратился ко мне:

– Спой нам что-нибудь. Ты ведь ещё осенью мне обещала, помнишь?

Я спела единственную песню, которую на тот момент толком знала; это было первое, что я вообще смогла сыграть перебором, – училась год назад, ещё прошлым летом, когда отдыхала на юге.

Лестница здесь, девять шагов до заветной двери,

А за дверями – русская печь и гость на постой.

Двое не спят, двое глотают колёса любви,

Им хорошо, станем ли мы нарушать их покой?

«Сплин» – «Двое не спят»

Незаметно и совсем неожиданно стемнело за окнами. Я впилась в маму умоляющим взглядом, надеясь, что она прочтёт в нём моё желание предложить Антону остаться у нас: мне так не хотелось его отпускать… Но некоторые вещи прививаются с детства. Ночевать вместе со своим молодым человеком, когда через стенку спят родители, в моей семье считается недопустимым.

Но ведь правила созданы именно для того, чтобы их нарушать.

В конце концов, у нас ведь любовь?

И моим родителям ничего не оставалось, кроме как смириться с тем, что ключи от дверей нашей старой, уже давно пустующей квартиры, где я провела своё детство и которую не сегодня-завтра должны были продать, отныне перекочевали ко мне.

Держась за руки, мы шли по ночной, утопающей в запахах свежей листвы улице; на плече Антона висел чехол с моей гитарой, и я была совершенно счастлива. Счастье бывает именно таким – когда впереди у вас на двоих целая ночь, и ты гадаешь, выльется ли она когда-нибудь потом в целую жизнь.

В моём с детства знакомом дворе было тихо. Задумчиво качались тёмные кроны деревьев, и сквозь их ветви лился свет неожиданно крупных звёзд.

Не успели мы расположиться на скамейке, как у меня зазвонил телефон.

– Верка, с днём рождения! – Зазвучал в трубке голос Катерины, моей подруги; мы дружили с ней с детства и продолжали дружить до сих пор, несмотря на то что моя семья давным-давно отсюда переехала.

Я улыбнулась и убрала телефон в карман:

– Катя с её молодым человеком сейчас подойдут, познакомишься. Говорит, будут с минуты на минуту – уже подъезжают.

Антон обнял меня, поцеловал – и вдруг отстранился:

– Ты же замёрзла! Ну-ка, иди сюда, – он снял пиджак и стал пристраивать его мне на плечи, – одевайся. Не хватало ещё простудиться в собственный день рождения.

– О, да у вас и гитара с собой! – услышала я за спиной знакомый голос. – Ну, всё, ночь даром не пропадёт!

Мы с Катей обнялись, ребята пожали друг другу руки.

– Ну, что, куда пойдём греться, – улыбнулась я Кате, – к тебе или ко мне? Как ты знаешь, у нас квартира тут давно пустует… Правда, и холодильник тоже, – прибавила я заговорщическим тоном, понизив голос, – но ведь мы с тобой что-нибудь придумаем на ужин, правда?

Мы с Катериной уединились на нашей старой кухне, пытаясь приготовить в духовке какую-то пиццу. Она рассказывала мне какие-то новости, как вдруг на кухню влетел Антон. Подхватив меня на руки, он стал кружиться со мной по кухне – и я со всего размаху ударилась головой о низко висевшую, тяжёлую люстру. От неожиданности и ужаса Антон опешил – но мгновенно пришёл в себя; бегом кинувшись со мной в комнату, он положил меня на диван, а сам со скоростью метеора унёсся обратно на кухню, откуда в следующую секунду вернулся с огромной замороженной курицей, которую принялся пристраивать мне на голову. Увидев перепуганное Тохино лицо, я мигом позабыла о боли и разразилась гомерическим хохотом. Сквозь ледяную куриную тушу, которую Антон продолжал упорно прижимать к моей голове несмотря на мои уверения, что всё уже в порядке и такие суровые методы альтернативной медицины скорее поспособствуют простуде, чем лечению от столкновения, я слышала, как стонет от смеха Катерина и как вторит ей Ваня, её парень. В конце концов, смеялись уже все. Тоха наконец пощадил и меня, и несчастную курицу, отнёс её обратно в морозильную камеру – а меня обнимал до конца вечера, прося прощения за свою неосторожность.

Пицца удалась на славу, запасов вина должно было хватить до утра. Антон взял гитару, и всю ночь, пока не забрезжил рассвет и Катерина с Ваней, уже сонные и уставшие, не засобирались к себе, мы пели песни, которые оказались любимыми для всех четверых и способными и во время многих последующих наших встреч собрать нас вместе.