Георгий Мо - Эровый роман. Книга вторая

Мне давно не хочется обжигаться о свои же страдания тайного бреда несбывшихся желаний; не хочется больше плакать и слепнуть от нескончаемых слез потоком; задыхаться тишиной, которая угнетающе дышит в затылок… Жить хочется так, чтобы потом не было невыносимо больно от упущенных шансов вновь познать любовь самому и быть любимым. Но и разжигать чувство, которое не вспыхнуло – тоже огромное искусство. Врать себе или врать Лиде, нужно еще решить. Но то, как она смотрит, когда я рядом; то, как она обнимает меня и целует – ее глаза не врут, не выдумывают чувство, которого нет, чего не скажешь обо мне… И сколько я не убеждал ее, что прошлый роман я отправил на дно, она не верила. Только после признания она поняла, почему я был такой мрачный долгое время.

Лида не приревновала к Надин из-за того, что я изменил. Она поверила, что этого не было. Встревоженные чувства, читаемые на моем лице, стали для нее горестями любящей, но нелюбимой женщины, в объятиях которой я лишь лечился от прошлой больной любви.

Сто минут полета, и показались белые облака. Наконец они покрыли города плотной завесой: бесконечные дали пушистого благоденствия, в котором тонули мысли каждого на борту. Как вдохновленный эфир облака расслаивались в невесомый туман. Они разливали повсюду свою любовь. А я… Все оставшиеся минуты вспоминал наш сказочный отпуск с Лидой, где она открылась мне больше обычного, понимая, что второго шанса может не быть…

И потому каждое утро близи Аравийского моря жаркой Индии начиналось одинаково: она дарила мне свое сокровенное тепло, а я смаковал ее женский трепетный аромат пряной рыжей лилии, где бархат ее огненных губ знойным дыханием обжигал мою плоть; где немая эйфория блуждала с накаленным градусом страстей. Я каждый раз был восторженно пленен влажной медовой точкой ее дрожания до сумасшествия, поэтому фонтан моей нерастраченной сполна страсти взрывал наше бесконечное утро.

Послушная солнцу, Лида всегда знала, что она хочет, и старалась исполнять свои мечты, каждый раз подчеркивая, что из них и состоит вся жизнь. И любила она без остатка. Именно поэтому каждый ее день на море был событием. Она открывала свои чистые изящные пестрые лепестки навстречу солнечному благоденствию и отдавалась до конца, как и в часы секса со мной на скрипучей кровати в отеле. Лида обожала весь мир и меня в нем.

Я хотел ее любить. Я очень хотел быть тем самым, кто оценит манящий сонм созвездий, кто через холодный плотный степенный цветок увидит тончайший великолепный стан дерзкой женщины – неприступной только снаружи. Мне очень хотелось по достоинству оценить истинный вкус ароматных духов. Но было огромное но… Я всегда помнил о том, что лилия является очень душным цветком. Она может как насладить своим ароматом, так и отравить им. И это было единственным его изъяном, о котором я не забывал. Но даже за это мне было сложно ее упрекнуть. Она умела держать яд в руках.

– Рустем! Посмотри, какой закат! – воскликнула она внезапно. – Наконец-то мы попали на закат! Я уже думала, мы не успеем.

– Красиво.

– Ну иди сюда! Чего ты там сидишь?! Посмотри, какой безмятежный океан! Море! Какие цвета! Жаль, я не взяла с собой краски. Я бы нарисовала этот вид!

– У тебя есть фотоаппарат.

– Это совсем не то! Ты ничего не понимаешь в красоте!

Я подошел к ней сзади и крепко обнял. Песчаный пляж перед нами пеной разливал гармонию. Дуновение бархатного бриза обволакивало наши тела. Исцеляющие чары океана, как сладкая услада, дарили свой поток безмятежного счастья. Сырой песок поглощал наши ступни. А морское дыхание тонуло в разноцветной дымке заката. Это был один из самых лучших вечеров в моей жизни. Это была наша далеко не первая ночь рая, но самая трепетная. С каждым новым всплеском на горизонте мир открывал новую палитру.

В эти восемь дней Лида пыталась высказаться за все восемь месяцев отношений, а я только слушал. Каждый день отпуска был напоен новыми откровениями. Теми, о которых я не знал или предпочитал не замечать. Я увидел ее с другой стороны. С той, с которой я не хотел знать ни одну женщину, ведь особенная близость меня всегда пугала. Слушая рассказы Лиды, я опускал глаза. Даже через тысячи километров страсть к бордовой розе душила меня.

Мы оба тонули в самообмане: как бы не была прекрасна лилия, и как бы гармонично мы не смотрелись вместе, я любил другую. Ту, что разбила мне сердце. Ту, что я должен ненавидеть. Ту, от которой я должен лечиться, как от хронической болезни, которая беспокоит периодическими воспалениями, и после которой мне необходимо побороть тяжкий недуг – забыть слабость тела и духа, выбив страсть из обожженного сердца, хранящего любовь до истления.