Георгий Мо - Эровый роман. Книга третья

“Но ты мне душу предлагаешь:

На кой мне черт душа твоя!..

М.Ю.Лермонтов “К***”

Убийственная игра пламени отражалась в глазах каждого из нас. Костер летел в поднебесье. Танец его страсти сжигал за собой все следы преступлений. Завораживающие язычки костра выворачивали дорогое железо наизнанку, превращая его в нелепую груду металлических балок, с жутким воем и треском они вырывались из ее центра, словно в попытке сбежать. Но прожорливый огонь знал свое дело, поглощая сантиметр за сантиметром люксовый автомобиль. Сверкая золотом, он сжирал непорочный металл буквально живьем.

Мы стояли молча все долгие минуты огненной песни. Каждый переводил дыхание. Каждому нужно было успокоиться. Но не смотреть на огонь было невозможно. Ад гипнотизировал. Превозмогая боль в мышцах и жжение в глазах, я не сводил взгляда с пылающего огнем автомобиля. Едкий запах выжимал из меня натужные скупые слезы.

Все вокруг дрожало. Даже наши обожженные тени. Они пугливо шарахались от одной стороны земли до другой, как будто прятались от горящих искр, которые время от времени выбрасывались длинными языками красного пламени с протяжным гулом. Испачканные в саже, тени были готовы бежать прочь. Но не мы. Снопы горящих искр не пугали наши тела ожогами, скорее, волновали.

– Ну и что ты стоишь?

– А что мне делать?! – с растерянностью в голосе проронил Пегов.

– Неси чистую одежду!

– А-а… Ну хор-рошо-о, – и, оглядев меня, Василий побрел в дом.

Я закрыл глаза. Спрятал их под закоптелые веки. И это ощущение было приятным. А на губах ощущался жирный дым с небольшими крошками пепла. Они противно скрипели, попадая на зубы.

Пропитанный тяжелыми запахами шипения пламени и испачканный вязкой кровью, я странно улыбался близ громыхающего железа. Ярость огня кипела и внутри меня, и рядом со мной. Воображение же рисовало в огне очередные эскадрильи бабочек. Только теперь их кружение не над полем из цветов, а над братской могилой людей и автомобиля. Ветер, зная об этом, раздувал пламя гневно, рисуя их прощальные полутени. Фейерверки из искр, как маленькие звезды, рассыпались в ночи и гасли на моей тени яркими бликами в дань их памяти.

Я улыбался, но отрицать то, что нахожусь в грязном аду, было глупо. Потому я стал медленно раздеваться. Пуговица за пуговицей, и вся одежда летит в адское пламя. Пара секунд, и словно не было окровавленных рубашки и брюк. Только в красных разводах тело. Тело – как улика.

– О! Однако, красиво!

– А ты предпочитаешь отстирать?!

– Да не-ет. Но зачем ты снял и трусы?

– Хы. Смущает?

– Это просто вопрос, Рустем. Просто.

– Раздевайся!

– Я-я? Я-я-то зач-ч-чем?! – голос с нотами волнения был искренним. – Зачем?!

– Дай сигарету, а потом раздевайся. Что за манера вечно спорить?!

Моя странная улыбка была настойчивее фраз. Он протянул мне уже зажженную сигарету. И закурил сам.

– Раздевайся, – повторил я.

В ночи костер всегда роднит людей, особенно когда каждый молчит о своем, разглядывая, как ветер рвет на клочья языки огня. Каждый из нас не мог отдышаться. Но, казалось, что сигарета все же помогает.

В эти долгие минуты было ощущение, что центр вселенной сосредоточился сейчас вокруг горящего автомобиля. Костер жалил своим пламенем. Кровь бурлила. Мгла рассыпалась мелкими частицами, когда в очередной раз треском кашлял металл.

– Ты не боишься огня. А я читал, что волки боятся огня.

– Хы. А ты умеешь читать?! – язвил я снова в странной ухмылке. – В очередной раз ты устраиваешь шоу к моему приезду.

– Не по твою душу это!

– Я догадался. Автомобиль-то не мой. Красиво горит, не считаешь?

– Не зна-ай! Пожа-алуй! Красиво горит. И ты красивый на фоне моего красивого дома. Ты все также в хорошей форме.

– Ты успел оценить?

– Конечно. Никак не ожидал тебя увидеть в моих владениях с голой жопой!

– Ты же сам говорил, чтобы я ее расслабил в твоем присутствии. Ну! Я решил начать с малого.

– Все шутишь.

– Думаю, нам нужно отвлечься. Но это не отменяет повисшего в воздухе вопроса. Расскажешь?!

– По-озже. Может быть, по-озже.

Вася стоял потерянный. Его знобило. В данной ситуации это могло быть нормальным, если бы не складывалось ощущение, что он смущается. Как будто нагое тело оголяет его душу. Он переминал ноги и периодически складывал руки на груди, словно прикрывался. Боковым зрением было забавно видеть его подергивания.