Leo Vollmond - Гамбит. Пешки ходят первыми

– За печеньку? – с пониманием спросил Ларссон.

– Ды да, блин, – кивнула девушка в ответ, и виновато улыбнулась, заметив расстройство на лице друга, обессилено опустившим голову.

– Эванс, – осторожно спросил он после недолгого молчания, решив, что сейчас самое подходящее время для задушевных бесед: в офисе тишина, охрана, на всякий случай, неподалеку, в отличие от Гектора, которого она опять может натравить на хозяина. – Слушай, это, конечно, не мое дело, – задумчиво протянул он, отведя взгляд в окно.

– Но? – настал черед Эванс передразнивать его, на что Ларссон вернул ей гаденькую улыбочку.

– Но у тебя есть кто-то? – его голос дрогнул, и по лицу пробежала тень беспокойства.

– В смысле? – недоуменно переспросила девушка, затушив сигарету в коробку и спрятав ту под стол.

– Ну, там, парень, девушка, существо или особь твоего вида, занимающее в вашей популяции статус партнера? – Ларссон быстро переключился с деликатного разговора и начал откровенно подкалывать подругу в своей обычной манере. Вот только его взгляд оставался серьезным и сосредоточенным, внимательно следившим за каждым изменением мимики на ее лице.

– Не твое дело, говнюк, – возмутилась Эванс и решила не облегчать ему задачу, так запросто удовлетворив его любопытство.

– Значит, кто-то есть, да? – глаза Ларссона, в глубине которых зажегся озорной огонек, расширились от удивления. Он спрыгнул со стола и навис над ней, поставив руки по обе стороны от нее на подлокотники офисного кресла.

– Все-то тебе надо знать, – стушевалась девушка. – Отвали, – Эванс не собиралась сдаваться, едва смутившись от расспросов друга, что случилось с ней впервые, кажется, за… в принципе впервые.

– Не хочу объяснять Ники, почему маму нашли в канаве, мышка, – Лиам затянул знакомую изъезженную песню, заслышав которую, девушка запрокинула голову к потолку и опустила плечи.

– Ох, Ли, отвали, нет у меня никого, – Эванс отвернулась и оттолкнула неугомонного парня подальше от себя. – Я еще не нашла, как ты выразился, существо, – она нарисовала кавычки в воздухе, – своего вида, чтобы составить с ним партнерские отношения, – закончила Эванс, отъезжая на кресле подальше от любопытного поганца.

– Вреееешь, я же вижу, что врееешь, – Лиам продолжал наступать вслед отъезжающему креслу. Он склонился перед ней, пытаясь заглянуть в лицо подруге, на котором отчетливо проступило смущение.

«Очень интересно», – Ларссон оказался заинтригован. Эванс могла обдурить кого угодно, но только не его. Даже после того, как она слезла с таблеток, которыми они с Крисом ее прикармливали, в поведении девушки произошли изменения. Миа вела себя иначе, говорила иначе, приходила к тем выводам, которые раньше для нее были несвойственны из-за неспособности размышлений в плоскостях гендерных взаимоотношений. Но как бы Ларссон пристально не следил, как бы он не шпионил и не наблюдал, никого поблизости, кроме Упоротого Лиса, рядом с ней не заметил. В Уэсте же Ларссон был уверен, чуть ли ни как в самом себе. Лис, конечно, тот еще бабник и не пропускал мимо себя ни одной юбки, но спать с подругой Миры – было табу даже для него.

– Отвали, – огрызнулась Эванс, отказываясь объясняться и раскрывать ему душу.

Лиам был ее лучшим другом, прошедший с ней треть всей жизни и множество неоднозначных ситуаций, но даже ему она не могла рассказать всего. Как объяснить очень ревнивому, капризному, избалованному мальчишке, что ты находишься в весьма неоднозначных взаимоотношениях с его старшим братом, который и является причиной всех комплексов Лиама, и при этом испытываешь нечто сродни симпатии к саму мелкому говнюку. Это уже не забавное, а порой немного милое чудачество, а конкретный такой сдвиг «по фазе», признаваться в котором она не хотела и самой себе, не то, что еще кому-то.

– Ладно, дома поговорим, – Ларссон перестал наседать и решил отложить серьезный разговор для более подходящего момента. – Буду поздно, – он наклонился и поцеловал девушку в макушку, как делал всегда. – Я позвоню, – бросил он на ходу, разворачиваясь к двери.

– Дома? – окликнула она его. – В каком еще «дома», Ларссон? – опешила она.

Эванс решила, что раз ее состояние пришло в относительную норму, то возвращаться к нему в пентхаус не было никакого смысла, а коротать ночи в ее клоповнике в Северном Нордэме мажорику точно не хочется.

– Ой, я и забыл, что ты у нас дикая, мышка, – Ларссон захохотал в голос. – Улицы старого города твоя естественная среда обитания, – молодой человек остановился, чтобы просмеяться прямо посреди приемной, согнувшись пополам.