Макс Уэйд - Океан Разбитых Надежд

– Что с тобой такое? – неустойчивые нотки в голосе выдают её раздражение. – Как будто не спала ночью.

Я согласна с ней: раньше фотосессии давались мне намного легче. Мама вкладывала в меня деньги не для того, чтобы я отнимала время её дорогих коллег просто так. Я молча беру у неё кофе, и мы вместе идём к выходу. Попрощавшись с милой девушкой за стойкой информации, мы выходим на улицу, и я наконец набираю полную грудь. По-летнему душный воздух даже немного обжигает лёгкие. Так бывает перед грозой, когда Хантингтон накрывает тучами, как серым куполом. Я смотрю наверх – и вправду, не видно ни единого голубого лоскутка. Кажется, что на город вот-вот обрушится ливень, затопив только позеленевшие лужайки.

– Ты работала не в полную силу, – замечает мама. – Я ведь знаю, что ты можешь быть сосредоточеннее.

Я отвечаю, не поворачиваясь к ней:

– По крайней мере, я старалась.

– Стараться недостаточно, чтобы иметь контракт, Кэтрин, – строгий тон мамы заставляет меня напрячься. – Нужно быть лучше всех.

Мне хочется возразить, но я успеваю прикусить язык. Бестолку доказывать, что я и так лучше всех, что есть и те, кто не проходил всего из-за одного жалкого критерия, и бла-бла-бла. Да, всё закончится именно этим глупым бла-бла-бла , заменяющим маме весь ответ. Ведь пока я не свожу всех с ума, как Мэрилин Монро, мне есть, к чему стремиться. Но маме лень повторять это каждый раз, так что она привыкла ограничиваться полюбившимся бла-бла-бла .

Мы подходим к припаркованному белому автомобилю “Toyota”. Я открываю дверь – здесь застоялся аромата лимона и лайма, – и запрыгиваю на заднее сидение. Стаканчик с недопитым кофе я оставляю в опущенном подлокотнике. Мама садится следом и поворачивает ключ зажигания.

Мы приезжаем домой спустя десять минут. Мама не в самом лучшем расположении духа, что я понимаю по постоянно барабанящим по рулю пальцам и сдвинутым бровям. С виноватым видом я выхожу из машины и иду к дому.

Бросив взгляд на часы в прихожей, я прикидываю, сколько у меня еще есть времени. До занятий целый час, но этого мне может не хватить, чтобы привести себя в порядок. Перед фотосессией меня хорошенько потрепали, так что нужно изрядно попотеть, прежде чем вернуть лицу человеческий вид. Уже в ванной я использую сразу несколько лосьонов, различные масла и даже готова сделать маску, но боюсь опоздать на занятия.

Вернувшись в комнату и взяв со стула приготовленную школьную юбку, я пулей лечу за ширму. Наскоро заправив блузку, я иду к шкафу за пиджаком. Как только я отодвигаю зеркальную дверцу, меня принимает в объятья терпкий древесный запах. В чём я согласна с мамой, так это в выборе мебели. Гости любят поглазеть на наши комоды и шкафы из натурального дерева, не прочь провести по ним ладонью и сделать умное лицо. Я накидываю пиджак на плечи и смотрюсь в зеркало. На мне моя любимая не слишком короткая и не слишком длинная юбка. Мама иногда шутит, что в ней я смахиваю на монахиню, а я и не спорю. Мне нравится посещать соборы и не ловить на себе осуждающих взглядов.

Йорк, рядом с которым находится мой родной городок, славится своими церквушками. Если смотреть на него с холмов, то можно даже подумать, что он выстроен из чистого золота. Сотни куполов украшают его улицы вот уже тысячи лет. Но вишенкой на торте является именно Кафедральный собор – невзрачный издалека, но величественный вблизи. Вы когда-нибудь чувствовали себя крошечным? Если нет, то обязательно почувствуете, как только очутитесь в центре Йорка.

В Хантингтоне всего один маленький собор, и всё же он по-своему прекрасен. Рядом с ним всегда царит умиротворение, даже когда в остальной части города идут громкие гуляния. Если прислушаться, то и сейчас можно услышать тихое, почти убаюкивающее пение хора. Мне кажется, что проводить службы в таких местах – настоящая честь для любого священника. А наслаждаться чудным пением церковного хора – удовольствие для прохожих.

Мы с бабушкой посещаем этот собор ранней весной, когда на веточках появляются первые почки, а из промёрзшей почвы начинает клочками сочиться трава. Служения продолжаются до самой Пасхи и чаще всего заканчиваются выступлением хора.

В маминой гардеробной я наношу немного теней, чтобы скрыть опухшие красные веки. Совсем чуть-чуть подкрашиваю ресницы, пудрю носик и решаю, что этого достаточно. В прихожей я встречаюсь с мамой – она маячит перед небольшим зеркалом, подкрашивая губы.

– Я использовала твою косметику, – говорю я, проходя мимо.