Виктория Мальцева - Абсолют в моём сердце

— Ничего не было… — и я уже сама сомневаюсь.

— Если ты говоришь — я верю, но… это уже не имеет никакого значения, Софи! Вы были в одной постели всю ночь, и на вас обоих не было одежды!

Мне нечего сказать, но зато у сестры много накопилось:

— Вот если бы я была тобой, — и она машет своим указательным пальцем между нами, долго так машет, пытаясь сформулировать свою мысль, — то я бы поступила так, как нужно и удобно МНЕ!

— Что ты имеешь в виду?

— Я бы переспала с ним! Ты хотела, чтобы он был первым? Ну вот и сделай так, чтобы именно это и произошло! Все мужики сволочи! Говорю тебе, ВСЕ! Не жалей никого из них, не жалей!

— Слушай, Лу… Тебе ж всего шестнадцать, а надралась ты как… Ооох!

— Ну, ты же не настучишь отцу, так ведь?

— Не настучу, — соглашаюсь.

— Тогда я тоже не настучу!

— На что? — мои брови взлетают в удивлении.

— На то, что ты сейчас сделаешь.

— А что я сделаю?

Лурдес многозначительно поднимает брови, вытягивая своё лицо:

— Поднимись наверх, займи одну из спален. Он вскоре придёт к тебе. Если ты позволишь ему — он это сделает. Давно уже хочет, поверь, я знаю, что говорю!

— С чего это он вдруг придёт?

— Предоставь это мне, сестрёнка! Всё будет в лучшем виде! Ноги ты побрила?

— Не помню…

— А… не важно, он всё равно вдрызг пьяный…

Не вдрызг, как оказалось.

Эштон вошёл в комнату почти сразу за мной со словами:

— Что с тобой?

И он не выглядел пьяным. Хотя был… Недавно. Совсем недавно.

— Со мной всё в порядке, — отвечаю, и у меня даже получается чётко выговаривать слова. — Даже более, чем…

— Но Лурдес сказала…

— А я её обманула! — хоть и пьянь, а ума хватает не впутывать в эту подлость сестру.

Подхожу, смотрю ему в глаза. Он тоже не отводит взгляда и не уходит — ждёт, что дальше будет. Это придаёт мне уверенности: захотел бы, был бы так уверен в своём выборе — ушёл бы сразу.

Ставлю бокал на пол, у своих ног, затем, почти не шатаясь, делаю ещё один шаг к нему, развязав на шее один единственный шёлковый узел своего голубого платья длиною в пол… И оно бесшумно сползает по моим бёдрам вниз, прямо как в рекламе духов. Этого даже не планировалось — само собой вышло.

В его глазах испуг… или удивление, соперничающее с разочарованием… Но он так и не двигается с места. Всё также стоит.

Я кладу ладони на его грудь, она пылает жаром вечеринки и выпитого, он сам весь словно горит, и снова во мне прибавляется уверенности: мои пальцы расстёгивают одну за другой пуговицы его нежно-розовой рубашки…

На белом персидском ковре этой спальни голубой и розовый… Наши тела — белое и смуглое, так непохожи, но поле вокруг них звенит напряжением, искрится желанием… как мне кажется.

Он молчит и ничего не делает. А я совсем уже наглею: провожу ладонью медленную линию от его груди к животу и ниже, задерживаюсь на пряжке ремня, замешкавшись, испугавшись вдруг собственных действий.

Эштон оборачивается и бросает один нервный взгляд на дверь: и хочется и колется, догадываюсь я.

Поднимаю глаза, заглядываю в его, но желания в них не вижу… В них злость… Жгучая, опаляющая ненавистью злоба…

— Чего ты хочешь?

— Идиотский вопрос. Разве это не очевидно?

— Здесь моя невеста! — его зубы стиснуты, и он скорее прошипел эту фразу, нежели сказал.

Меня разбирает смех:

— Забавно! — признаюсь, смело расстёгивая его ремень. — Представляешь, я тоже когда-то вообразила себя почти невестой!

От этих слов Эштон дёргается так, будто его кипятком ошпарили.

— И тогда же, — продолжаю свои наглые признания, — я решила, что ты будешь первым!

— Да ну!

— Именно. И ты не поверишь, — не знаю, почему мне так смешно, когда должно быть либо стыдно, либо… я должна возбуждаться в этот момент или хотя бы в общих чертах хотеть секса. — Я до сих пор девственница!

И тут Эштон с шумом выдыхает.

— Всё жду тебя, жду, когда же ты нагуляешься. Ты же по этой причине от меня отказался? Разнообразия хотел, свободы… Как же так вышло-то, что ты женишься теперь? Как? Я же жду?! Тебя…

На его лице на мгновение мелькает мягкость и… участие, что ли, но так же мгновенно исчезает, уступая место всё той же горячей злобе. Я ещё никогда не видела его таким злым. Никогда.

— Ты же ещё не женат… формально свободен от обязательств, так сказать, — проклятая весёлость, — так давай и меня тоже! Для полноты, так сказать, многообразия… Пополни коллекцию!

Стягиваю его джинсы, но он не даёт, хватает за запястья и отбрасывает мои руки в сторону.