Виктория Мальцева - Вечность после…

Лурдес показывает другое фото, где мужчина выглядит уже намного старше, он носит очки и от висков и дальше к затылку у него частично седые волосы. Он улыбается широченной улыбкой и указывает пальцем на нечто, чего не видно в кадре.

— Эту фотку я сняла примерно два года назад, до того, как родители уехали в Израиль. Рожать.

— Рожать? Сколько им лет?

— Матери было сорок девять. Отцу пятьдесят. Сейчас — на два года старше.

Мои глаза округляются, а Лурдес закатывает свои:

— Дааа! Я отношусь к этому точно так же. Мать, блин, на сносях на старости лет! Я сама чуть не ошалела, когда узнала!

Я рассматриваю фотографию внимательнее и вдруг узнаю на ней знакомое лицо — не раз его встречала в журналах и на телевидении.

— Твой отец известная личность?

— Что-то вроде. Эй, красавчик! Можешь уделить мне минуточку? — машет официанту, профессионально «щуря глазки».

Лурдес заказывает себе ещё чашку кофе.

— Ещё по кофе?

— Нет, мне хватит.

— Давай с коньячком!

— А здесь и такое есть?

— Здесь, как и везде, только кофе, а коньячок у меня с собой!

Вынимает из своей студенческой брезентовой сумки крохотную бутылочку:

— Одна ложечка, а вкус с обычного в момент меняется на волшебный!

Я отвечаю улыбкой на изображающее неземное наслаждение лицо моей новой подруги и соглашаюсь на кофе с коньяком. Правда вливала его Лурдес совсем не по ложечке, а от души.

— Ну, так вот, никто кроме меня не догадывался об их «сюрпризе»!

— А ты как узнала?

— Не поверишь, случайно. Говорила с матерью по скайпу и вдруг поняла, что уже несколько месяцев не видела её в полный рост. Звонит и только лицо в экран вставляет. Если кто и ходит, то только папа. Но он, типа, смертельно болен.

— Почему «типа»?

— Да потому что больным он не выглядел, а вот мать располнела. Я сразу просекла: она в положении!

— И как, не ошиблась?

— Нет. Отец хоть и носил всю жизнь мамочку на руках, но не нудел ей в ухо, что пора уже фруктового салатика поесть. Он как это произнёс, я сразу их заподозрила! Мать зашипела на него, а поздно — я догадливая. Он просто не знал, что я в эфире, вот и прокололся. В общем, пришлось собирать делегацию и ехать выводить их на чистую воду.

— Слушай, у тебя прямо не семья, а мексиканский сериал!

— Нееет, — тянет. — Ни разу не сериал, скорее драматическая lovestory со счастливым концом. У родителей только, правда. А у нас… — вздыхает, — всё плохо. Ну вот скажи, какой смысл Соньке жить с Антоном, если она его не любит? А я ну вот прямо сохну! Как в мексиканском сериале, блин!

Лурдес подливает себе коньяка в кофе.

— А Антон кого любит?

— Ну, слушай… — кривится, недовольная вопросом, — он думает, что Софи — его звезда, но это полный бред.

— Почему?

— Ну, видишь ли, Бог парует людей по некоторым ключевым моментам. И вот Сонька с Антоном, они не пара, понимаешь? Софи — одухотворённо-возвышенная мадам, ей нужна драма, если любить, то какую-нибудь придурковато-калеченную личность, типа Эштона! А Антон, он такой прямой и понятный, конкретный и брутальный… в общем, Сонька никогда его не полюбит. Да и он рано или поздно упрётся в её идейность, и она точно начнёт его раздражать. И что важно: когда мне было шестнадцать, Антон меня поцеловал! Они тогда с Соней не встречались ещё, но она ему нравилась.

— И что потом? После поцелуя?

— Позвонил на другой день и извинился, сказал, что был в невменяемом состоянии. Это правда — он был пьян: у Лёхи на вечеринках они вечно в хлам напивались, но сейчас брат уже без пяти минут женатый человек и трезвенник. Так вот, главная моя мысль — Антон в ту ночь, однозначно меня хотел. Причём ооочень хотел, понимаешь, о чём я?

— Да, — признаюсь.

— Ну и вот: счастье было почти в кармане, но… — изображает страдание, — малолетство меня подкачало! Антоша не решился, оправдав своё бегство отговоркой «вовремя опомнился».

— А Лёха это кто?

— Это мой самый старший брат.

— Господи, сколько их у тебя?

— Тааак… ну смотри: моя мама изменила своему первому мужу с моим папой. Но до этого у неё уже был Лёха. Пока они были вместе, мой папа изменил моей маме со случайной девицей (ну, он говорит, что не изменял, мама от него отказалась, и он с горя начал искать, с кем бы ему семью замутить), и родился Эштон — мой второй брат. А у мамы с её первым мужем родилась Сонька. То есть Лёха и Сонька полностью родные, а со мной у них только мама общая. А с Эштоном — только папа. Поняла?

— С трудом.

— Ну вот. Потом папа начал умирать, и мама поехала его лечить, они снова спелись и она наконец решилась выйти за него замуж, и почти сразу родилась распрекрасная я! — рисует нимб над своей головой.