Колин Гувер - Никогда, никогда. Часть 3. В любви можно все

Мы одеваемся и спускаемся вниз. Когда заходим на кухню, Эзра убирается после завтрака. Увидев, как Чарли трет сонные глаза, она поднимает бровь. Думает, что я испытываю судьбу, приведя ее в дом.

— Не волнуйся, Эзра. Папа дал мне разрешение снова ее любить.

Женщина улыбается.

— Вы голодны?

Я киваю.

— Да, но мы сами можем приготовить себе завтрак.

Эзра лишь отмахивается.

— Ерунда! Приготовлю твое любимое блюдо.

— Спасибо, — улыбается Чарли. На лице женщины отображается удивление, прежде чем она уходит в кладовую.

— Господи! — выдыхает Чарли. — Неужели я была настолько ужасна, что она приходит в шок, услышав от меня банальное «спасибо»?

В этот момент на кухню заходит моя мама. Она резко останавливается, заметив Чарли.

— Ты здесь ночевала?

Вид у нее недовольный.

— Нет, — вру я вместо Чарли. — Я привез ее утром.

Мама прищуривается. У меня нет воспоминаний о ней, посему я не знаю, насколько она подозрительна.

— А почему вы не в школе?

Мы оба молчим с секунду, но затем Чарли быстро говорит:

— Сегодня гибкий день!

Мама молча кивает. Идет в кладовую и начинает общаться с Эзрой.

— Что еще за гибкий день? — шепчу я.

Чарли пожимает плечами.

— Понятия не имею, но звучало неплохо, — смеется она. — Как зовут твою маму?

Я открываю рот, чтобы ответить, но не могу вспомнить.

— Не знаю. Не уверен, что писал об этом в письмах.

Мама выглядывает из кладовой.

— Чарли, присоединишься к нам за ужином?

Девушка переводит взгляд с меня на маму.

— Да, мэм. Если не забуду.

Я смеюсь, а Чарли улыбается, и на долю секунды я забываю, через что нам придется вскоре опять пройти.

Замечаю, что Чарли косится на часы на плите. Беспокойство читается не только в ее глазах, но и в каждом движении тела. Я беру ее за руку и слегка сжимаю.

— Не думай об этом. У нас еще час.

— Не представляю, как кто-то мог забыть, насколько это великолепно, — говорит Чарли, съедая последний кусок блюда, которое приготовила для нас Эзра. Кто-то мог бы назвать это завтраком, но это блюдо заслуживает отдельной категории.

— Еще раз, как оно называется? — интересуется Чарли.

— Тост с «Нутеллой», — отвечает Эзра.

Чарли записывает на бумажке «Тост с „Нутеллой“ и ставит рядом два сердечка. Затем дописывает: „Ты ненавидишь раков, Чарли!!!“».

Прежде чем вернуться ко мне в спальню, Чарли крепко обнимает женщину.

— Большое спасибо за завтрак.

Эзра замирает на секунду, прежде чем обнять ее в ответ.

— Не за что, Шарлиз.

— Сможешь приготовить мне его в следующий раз? Даже если я не вспомню, что мы сегодня ели?

Та пожимает плечами.

— Наверное.

Пока мы поднимаемся по лестнице, Чарли вдруг говорит:

— Знаешь что? Мне кажется, деньги нас озлобили.

— О чем ты? — Мы доходим до комнаты, и я закрываю дверь.

— Похоже, мы были очень неблагодарными людьми. Испорченными. Не уверена, что родители научили нас быть добрыми. Так что в каком-то смысле… я благодарна за все, что с нами случилось.

Сажусь на кровать и тяну девушку себе на колени. Она кладет голову мне на плечо и поднимает лицо.

— Кажется, ты всегда был добрее меня. Но не думаю, что мы можем гордиться тем, кем были раньше.

Я целую ее в губы и прислоняюсь к стене.

— Нас испортила данная среда. Но по своей сути мы хорошие люди. Может, мы снова потеряем память, но внутри мы все те же. Где-то в глубине души мы хотим творить добро. Быть хорошими. В глубине души мы любим друг друга. Сильно. И что бы с нами ни происходило, это никак нас не изменит.

Она переплетается со мной пальцами и сжимает их. Какое-то время мы сидим молча. Периодически я поглядываю на телефон. Осталось десять минут, и ни один из нас не знает, как провести это время. Записок мы оставили больше, чем можно осмыслить за последующие сорок восемь часов.

Остается только ждать.

Мое сердце колотится так быстро, что выбивается из ритма. Во рту пересохло. Я хватаю бутылку воды с тумбочки Сайласа и делаю щедрый глоток.

— Это ужасно, — говорю я ему. — Мне бы хотелось прокрутить следующие пять минут и наконец покончить с этим.

Он выпрямляется и берет меня за руку.

— Сядь передо мной.

Я слушаюсь. Мы оба сидим в позе лотоса на кровати, прямо как пару дней назад в отеле. Когда я вспоминаю то утро, мне становится тошно. Я не хочу признавать возможность, что через пару минут забуду, кто он такой. В этот раз я должна верить. Так не может продолжаться вечно. Ведь правда? Закрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание. Сайлас смахивает волосы с моих глаз.