Алана Инош - Утренняя заря

– Виви, радость моя, счастье моё, – только и могла она дышать чуду на ушко.

– Руна, любовь моя, – не оставалась в долгу Виви, сияя ей счастливыми, влюблёнными глазами.

Вот она уже и самовольно укоротила имя принцессы Ночи, а та даже не думала возражать. На все глупые нежные прозвища её душа отзывалась щемящим восторгом и смехом. Из уст возлюбленной всё звучало восхитительно. Мрак – мудрейшее из созданий! – нёс их так незаметно и мягко, что казалось, будто они плыли в невесомости, одержимые друг другом. Чёрный жеребец понимал в любви, пожалуй, даже больше, чем его собственная хозяйка.

Но не зря королева Ночи завела тот разговор о преемственности: вскоре она объявила о своём слиянии с богиней Ивши. А это означало, что Урирун предстояло взойти на престол.

Огромный истукан, выбитый из цельной горы, возвышался над туманной долиной. Сидящая нагая женщина с закрытыми глазами – таков был каменный облик богини Ночи. У подножия божественной горы располагался плоский алтарь, на котором раз в двенадцать лет люди приносили ей жертву.

– Нынешний праздник Цветка Ночи будет не такой, как всегда, – проговорила королева, остановившись у входа в пещеру. И добавила, пронзив испытующим взглядом верховного жреца Уллагинда: – Тем, кто захотел откусить больший кусок, чем он способен прожевать, придётся несладко.

Уллагинд остался бесстрастен. Его лицо давно представляло собой жёсткую маску: мясистые, безжалостно сжатые губы, крупный нос, кустистые брови, грубые складки на щеках. Одетый в красно-оранжевый шёлк, с заплетёнными в две косицы полуседыми волосами, он являл собой смесь царедворца и шарлатана. Он всегда сохранял важность и невозмутимость. Как и любой властолюбивый служитель культа, он был не прочь порой напустить на себя мрачную загадочность, дабы попугать народ.

Произнеся прощальные слова, королева улыбнулась своей преемнице и вошла в пещеру у подножия божественной горы. Сердце Урирун наполнилось светлой печалью, но не тосковало: её богорождённая сестра соединялась с их родительницей, Ивши, возвращаясь в свою колыбель. Облачённая в богатые праздничные одежды, с распущенными седыми волосами, она с исполненной спокойной мудрости улыбкой вошла в пещеру и растворилась во тьме. Ивши, воплощённая ночная тьма – их мать. Через какое-то время Колыбель Власти снова явит миру божественного младенца – преемницу Урирун, а пока принцесса Ночи увлажнённым взором провожала старую королеву к месту её вечного упокоения.

А тем временем жрецы и жрицы слили свои голоса в торжественном песнопении. Урирун под руки возвели на каменный трон, и Уллагинд поднёс ей на алой подушке королевский венец.

– Да здравствует новая государыня Урирун! – провозгласил он, преклоняя колено.

Величественная и печальная ночь мерцала звёздами и благоухала цветами. Путь Урирун усыпали лепестками: молодые прекрасные девушки бросали их ей под ноги из больших корзин. Венец сдавливал ей лоб холодным обручем.

Окунувшись в государственные дела, Урирун позабыла о катании верхом, но светлый образ Виви жил рядом с сердцем, тревожил и ласкал, звал и лишал сна. Молодая королева снова и снова обещала себе, что вот на следующей неделе она уж точно выберется на прогулку, но... увы, опять слишком много дел.

А тем временем близился праздник Цветка Ночи. Его огромный бутон распускался каждый раз в новом месте и имел двенадцатилетний цикл. Открывая сияющие лепестки, цветок мелодично пел, и того, кто попадался в плен его чар, приносили в жертву богине. Это мог быть как человек, так и животное – всегда кто-то один. Секретной формулой, по которой высчитывалось местоположение очередного цветка, располагали лишь служители Ивши.

Для обретения жертвы к Цветку Ночи выступил отряд жрецов, в то время как у подножия божественной горы готовилось великое празднество: горели костры, жарилось мясо и лилось хмельной рекой вино. Прийти мог любой желающий. Круглые сутки не смолкала музыка, звучали песни и не прекращались пляски, а у молодой королевы было неспокойно на душе. Вспоминались ей слова предшественницы: «Нынешний праздник Цветка Ночи будет не такой, как всегда». Что же ждало их на сей раз? Может быть, какая-то необычная жертва? Честно признаться, Урирун всегда была против жертвоприношений и собиралась после восшествия на престол издать указ о замене их символическим ритуалом без умерщвления живых существ, но принятие нового закона – дело непростое и хлопотное, требующее времени и соблюдения определённых правил. Могли возникнуть и препятствия: она предвидела сопротивление жрецов. Какой шум подымется – только держись! А громче всех, конечно, возмутится Уллагинд – уж он-то непременно будет вставлять палки в колёса. Противостоять жреческому сообществу всегда непросто, даже если ты – дочь самой богини, которой это сообщество служит; вот потому-то и была Урирун так озабочена, что забыла о своих прогулках и встречах с Виви. Верховный жрец знал о её намерениях.