Алана Инош: Я вижу твои губы

Что могло быть прекраснее горячей терпкости крепко заваренного чая? Эта ни с чем не сравнимая, бархатистая, темпераментная нотка во вкусе, благородный аромат и глубокий, насыщенный цвет… Грея о кружку озябшие ладони, Лия смотрела, как Катюшка играет со своими новыми знакомыми — двумя девочками, мамы которых сидели на соседней скамейке. Обе родительницы были поглощены «зависанием» в смартфонах и только изредка бросали на своих чад контролирующий взгляд. Иногда с их стороны слышалось что-то вроде:

— Наташа, не убегай далеко!

— Лена, голубя трогать не надо, он грязный!

Конечно, чай из термоса не мог сравниться со свежезаваренным, но и в нём было достаточно тепла и уюта, чтобы согреться в этот солнечный, но прохладный майский день. Нежная, клейко-зелёная тополиная листва лоснилась, будто лаком покрытая; Катюшка любознательно спросила: «Мама, а почему листики блестят?» «Потому что они новые», — объяснила ей Лия. Щедро поделившись с Наташей и Леной своим набором цветных мелков, маленькая почемучка рисовала завитушки на асфальте и уже совсем забыла о своём вопросе. А Лие это почему-то втемяшилось в голову, и она никак не могла перестать думать об этих новеньких, свежих, пахнущих щемящей весенней тревогой листиках.

Эти мысли порхали лёгкими пташками, звали куда-то в шелестящую тополиную даль, но действительность ржавой цепью приковала её к земле. Работа, зарплата, коммунальные услуги, продукты, плата за детский сад, отчёты, цифры. Жить. Выживать. Поднимать ребёнка. От всего этого брови застывали с вечной хмурой складочкой между ними, скулы сурово заострились, а челюсти были постоянно стиснуты в напряжении. Боль в плечах и шее становилась неотступной спутницей, привычной и обычной, как этот глухой, суетливый шум транспорта. Город-муравейник, в котором никому нет дела до других, где каждый уткнулся в свой смартфон и видит мир через маленький световой прямоугольник… Или думает, что видит.

У Лии, конечно, тоже был смартфон, но сейчас он лежал на дне сумочки. Вместо него она достала блокнот и карандаш; линии зашуршали, ложась на страницу. Тополь, скамейка, играющие дети. Лию это успокаивало. Рисование и горячий чай — вот два обезболивающих, на время снимавших это мучительное напряжение в шее. Сейчас она «принимала» сразу оба средства, а ветер шевелил длинные тёмные пряди её распущенных волос. Ясный весенний день улыбался, но не снимал груза забот с хрупких, усталых плеч.

— Мама, я кушать хочу! Можно мне бутербродик?

Это Катюшка прильнула к коленям, заглядывая в глаза — уменьшенная копия Лии, только без хмурой складочки между бровями, беззаботная и весёлая. Лия зашуршала пакетом, а дочка, щедрая душа, пригласила своих подружек — пришлось угощать и их чаем с бутербродами. А мамаши девочек даже не удосужились оторваться от виртуальной реальности: их пальцы проворно орудовали, прокручивая что-то на экранах. Их внимание было там, внутри; улыбки предназначались котикам, а поставить «лайк» фотографиям еды стало чуть ли не более социально значимым действием, чем нанести визит друзьям.

Вон и та рыжая девушка с ноутбуком на коленях тоже «жила» в глобальной сети. Она ещё и отгородилась от действительности наушниками и увлечённо печатала: пальцы так и порхали по клавиатуре. Лия сама не заметила, как начала рисовать её. Золотистая короткая шапочка волос, свободные джинсы, кеды, массивные спортивные часы на тонком запястье, а глаза — цвета чайной заварки, янтарно-тёплые. Янтарный электрический разряд.

Она слишком загляделась на рыжую девушку: та, оторвав взгляд от монитора, вскинула глаза на Лию. И снова будто электрический разряд — прямо в сердце. Оно затрепыхалось, захромало, переходя с галопа на иноходь и обратно.

Спокойно… Дышать, дышать медленно, раз, два, три — вдох… Четыре, пять, шесть — выдох. Новые листья обнимали свежестью весеннего глянца, чай горчил в горле, терпкое благородство кареглазого темперамента уносило в рыцарские времена. Карандаш перечёркивал этот бред, и следом за дыханием Лия выплывала на поверхность реальности — майской действительности с жёлто-розовыми меловыми завитушками на асфальте, в мир работы, усталости, ответственности и кибер-одиночества социальных сетей.

Асфальт льнул к ногам, полз серой плоскостью под шагами. Катюшкина тёплая ручка — в руке Лии, майское небо — обрывками белой облачной ваты над головой.

— Мама, а почему колбаса докторская? Её доктора едят? А из чего делают мелки? А куда попадает вода из раковины?