Алана Инош - Я вижу твои губы

— Уже идём, Лидия Тимофеевна, — отозвалась Лия, обречённо направляясь следом за ней для блинной «экзекуции».

А что тут ещё скажешь?..

На Катюшкином рисунке Тинка спускалась с крыльца на своих ногах; в действительности же на такое чудо надеяться не приходилось. Хотя бы легче дышать, а главное — петь. И прожить, быть может, не тридцать лет, а… Впрочем, кто его знает, как всё обернётся?

Пытка румяными, узорчатыми блинами на молоке достигла своего апогея, и только телефонный звонок спас Лию от печальной участи. Увидев на экране «Таня», она с блинчиком в зубах выскочила из-за стола и метнулась в комнату.

— Тань?! Ну, что там, как вы там?! — Получилось не вполне внятно, но Лия прилагала титанические усилия, чтобы скорее прожевать и проглотить.

— Привет… Что у тебя с голосом? — засмеялась Татьяна. — Кто тебе там рот зажимает?

— М-м-м… Меня тут пытают! Блинный кляп пытаюсь доесть, — промямлила Лия.

— А-а… Ба в своём репертуаре, — усмехнулась Татьяна. И добавила уже серьёзнее: — Ну что… Новости кое-какие есть. Возникли некоторые осложнения, Тинку опять положили на операционный стол. Прооперировали повторно.

— О Господи, — похолодела Лия.

— Да погоди ты пугаться. Всё прошло нормально, она уже очнулась. Не сказать чтоб прямо бодрячком, но уже улыбается. Бабуле и Катюхе привет от неё.

Ливень уже хлестал безудержными струями, ветер кружился в бешеной пляске с деревьями, связь барахлила, но и сквозь прерывистые хрипы Лия жадно ловила голос, ласково говоривший:

— Всё хорошо… слышишь? Не волнуйтесь там. Пусть ба не переживает… И ты тоже не переживай.

Бабушка, конечно, уже выглядывала из кухни и напряжённо слушала, прильнув к дверному косяку и пытаясь по обрывкам разговора понять самое главное.

— Всё нормально, Лидия Тимофеевна, — хрипловато сказала Лия. — От Тинки вам привет. А мне бы ещё чайку… горло промочить.

Впрочем, она не отказалась бы сейчас от чего-нибудь покрепче, но единственными содержащими градусы жидкостями в холодильнике были валокордин с настойкой боярышника.

Связующая нить разговоров соединяла их изо дня в день. Услышав наконец в динамике голос Тинки, бабушка едва не расплакалась, но удержалась; только Лия видела, какого усилия ей это стоило.

— Домой?.. Ну, слава Богу! Наконец-то! А когда, когда?! Послезавтра?! Ох ты, Господи, Пресвятая Богородица! Ну хорошо, хорошо… Нет, Тиночка, я не волнуюсь, всё… Хорошо… Мы ждём… Мы вас ждём!

Уже лёжа в постели, Лия набрала номер. В приоткрытое окно веяло свежестью вечернего воздуха, в ясном небе висел тонкий полупрозрачный серпик месяца.

— Тань…

— Да, родная?

— Вы правда скоро будете дома? Даже не верится…

— Правда, солнышко. Тинка молодцом… Всё выдержала. Был, правда, опасный момент, когда через сутки после операции из швов кровь потекла. Опять её — в операционную… Ничего, кровотечение остановили, всё обошлось.

— Ей лучше?

— Конечно. Видела б ты, как она теперь сидит ровно и головку держит… Она себя теперь называет «железная леди» — из-за конструкции в позвоночнике. Скорее уж — титановая.

— Катюшка верит, что Тинка будет ходить… Она ждёт от этой операции сказочного чуда. Даже не знаю, как ей объяснить, что ходить Тинка всё равно не будет, что это невозможно.

— Так и скажи. Есть такие болезни, которые нельзя полностью вылечить, но можно продлить и облегчить человеку жизнь.

— Тань…

— М-м?

— Как ты думаешь, у Тинки теперь есть будущее?

— Я верю в это. Нет, я знаю. И образование, и концерты, и слава. Всё будет. Просто не может не быть.

— Тань… Я люблю тебя. Очень-очень…

— И я тебя, родная. Я вижу твои губы.

— И какие они?

— Улыбающиеся. Прекрасные. Мои любимые.

4 мая — 15 июня 2017 г/