Анна Яковлева - Из ворон в страусы и обратно

– Удобно?

Нилка кивнула.

Потом сощурилась на хризантемы винного цвета и забыла о Вене. Обо всем забыла. О своем позоре, о предательстве, о воробьихе и о том, как унизительно было собирать барахло под ее презрительным взглядом, даже о Вадиме забыла. Только призрачный образ Мерседес с палево-молочной коллекцией маячил на задворках памяти.

Уму непостижимо, поражалась себе Нилка, как она сумела выдержать разлуку с кистями и красками? Хотя чему удивляться – у нее же был Вадим…

Вечера уже были прохладными, и, сославшись на Варвару Петровну, баба Катя быстро свернула уроки живописи на пленэре:

– Посидела полчаса в саду – и хватит. А то еще, чего доброго, простынешь. Ты ж сейчас как младенец.

Веня с энтузиазмом подхватил Нику на руки, обдав запахом свежего пота, понес в дом, удивляясь по пути:

– Фу-ты, Нилка, коза больше весит.

…Теперь весов не было, и валежаниновские сентенции о лучших друзьях девушек не работали. Работали как раз противники этих сентенций. Как Нилка и думала, их оказалось немало.

Возглавил кампанию Рене Дюбрэ.

Наплевав на Нилкины запреты, приволок гамак, кучу книг по дизайну – в основном словари и справочники – и Томку в придачу.

Томка припала к подруге, будто несчастную выпустили из тюрьмы:

– Наконец-то. Я так рада, что все закончилось и ты с нами. Девчонки передают тебе привет и подарки. У нас куча новостей. Куда это поставить? – Она потрясла пакетами.

– Да куда-нибудь, где место увидишь, – разрешила Нилка, безразличная к подаркам.

Вынув из сумки какой-то журнал, Тома быстро свернула его в трубочку и таинственно шепнула:

– Пойдем поболтаем?

Устроившись в садовой беседке, первое, что сделала гостья, – подсунула Нилке журнал.

Нилка впилась взглядом в обложку, с которой прянично улыбалась воробьиха.

– Он женился на ней, – прокомментировала сие явление Томка, – теперь эта дрянь – лицо косметической линии.

У Нилки потемнело в глазах. На кого Вадим ее променял? На эту толстую дуру?

– Она из него веревки вьет, – не глядя на Нилку, цедила слова Томка, – никогда не думала, что Валежанин станет подкаблучником. Стал! Стопроцентным!

Отодвинув журнал, Нилка опустила голову. Пальцы сами нашли и принялись наматывать нитку от подола любимого платья, того самого, в стиле кантри, – ходила распустехой, но иглу в руки не брала – мешал ослиный синдром: нет – значит, нет. Не вышло из нее ничего, значит, не вышло, и точка.

– Том, не хочу ничего знать о них, – остановила подругу Нилка, – расскажи лучше, как у Полинки дела, как девчонки, сама как?

– Все так же. Мелькаю с переменным успехом в рекламе купальников, шуб и тренажеров.

Слушая подругу, Нилка осознала, как все это от нее далеко! Губы тронула вымученная улыбка.

– Ну, значит, ты в отличной форме.

– Нилка, я виновата перед тобой, – вдруг сказала Тома, и Нилка с удивлением посмотрела на подругу – в глазах у той стояли слезы.

– Что за глупости?

– Нет-нет. Я должна была тебе рассказать правду о Вадиме, но почему-то не рассказала, и теперь места себе не нахожу – виню себя в том, что случилось.

– Какую правду, Том? Что он меня использовал? Так ты мне это говорила, и совесть твоя может быть спокойна.

– Не совсем. Если бы Вадим использовал всегда и всех только в профессии – это одно. Он действительно талантливый скаут, нюх у него – как у ищейки, безошибочно выбирает девушек самых перспективных, самых интересных. Без усилий окучивает и скармливает крылатую фразу про весы: лучшие друзья девушек и все такое.

Чувство острого стыда заставило Нилку опустить глаза: вместо того чтобы стать звездой подиумов, она стала звездой на фюзеляже!

Тамара продолжала с беспощадностью прокурора:

– Исхудавшие модели – это авторский знак Валежанина, его личное клеймо, он использует худобу в собственных интересах – не только профессиональных. Штука в том, что у Вадима мать – врач-эндокринолог и он знает о гормональной недостаточности почти все. Дефицит веса работает как противозачаточное средство – Вадим это и использует.

Слова жалили Нилку, как рой слепней. Не выдержав, она сорвалась в крик:

– Этого не может быть! Ты все врешь!

Желание сбежать и спрятаться заслонило боль, но что-то внутри говорило: все правда. Этот ужасающий цинизм Вадима – все правда.

Вот откуда такое блестящее владение предметом! Вот почему Вадим перестал предохраняться – он уже поставил ей диагноз, хотя она сама еще понятия не имела, что не может залететь!