Александр Лекаренко - 2012

Веревка не доставала с полметра до воды, но это было не суть важно. И вот, когда, выловив свое имущество и прилаживая его за плечами, он поднял глаза от поверхности воды, то увидел прямо перед своим носом дыру в стене и разумеется, сунул туда руку. Там была пустота. Он пошатал камень рядом. Камень вывалился и бухнул в воду, расширив око тьмы. Но следовало подниматься к свету дня, а не испытывать судьбу, вися на веревке под дамокловым ломом. Он выбрался на поверхность без особых проблем, хотя и слегка запыхавшись и, в сердцах отпинав ногами швейцарский спальник, расстелил его сушиться на мостовой, а сам присел рядом, раскидывая мозгами.

Замок. Подвал. Колодец. И маятник - он сам. Все было очень романтично, готика начинала просачиваться в жизнь. Но почти все его приключения, начинавшиеся романтично, заканчивались плачевно. За стенкой колодца, вероятней всего, была просто каверна в земле. Но до тех пор, пока он туда не спустился, там могли быть и Сокровища Бакулы. Он усмехнулся, он знал, что спустится.

Планомерно обшарив помещения, он нашел бухту такой же веревки и еще один лом. Затем, не торопясь, изготовил еще одно приспособление для спуска - страховочное. Ломы он связал вместе, чтобы не покатились. Затем, повесив на шею фонарь и заткнув за пояс небольшое кайло, которым пользуются каменщики, повторил путь вниз.

Первое, что он сделал, зависнув над поверхностью воды - это посветил не в дыру, а вниз. Вода оказалась прозрачной, луч света, слабый оттого, что отражался от ее поверхности, скользнув по каменной кладке, до дна не достал, но от того, что он увидел, у него закружилась голова.

Он направил свет в отверстие. Голова перестала кружиться, зато глаза полезли на лоб. Это не была каверна в земле. Это был склеп. В котором рядышком стояли два гроба.

Почти не пользуясь кайлом, он расшатал и сбросил в воду два камня, стараясь не думать о том, как они, переворачиваясь, падают на черт знает какую глубину. В образовавшееся отверстие уже можно было пролезть, и он пролез, не выпуская из рук веревки, осторожно принюхиваясь и готовый выскочить назад. Но никаких запахов не было, воздух в склепе оказался хотя и затхловатым, но даже не слишком сырым, видимо, камень выпал не так уж давно.

Он присел на корточки, справляясь с дыханием и внимательно осматривая пол, стены и потолок. Пол был выложен плитами, стены сходились сводами серого камня - здесь явно чувствовалась та же рука, что строила подвал. В центре, похоже, можно было выровняться в полный или почти в полный рост, пол был метра четыре на четыре, кроме гробов в помещении ничего не было.

Время шло, а он сидел и сидел у пролома, пытаясь понять, хочется ему или не хочется приближаться к этим гробам. Приключение и так уже зашло слишком далеко, и он раздумывал, стоит ли идти еще дальше. Он не был ни так наивен, ни так прост, чтобы запросто заглядывать за крышку гроба - для этого должны были существовать веские основания. И он искал таких оснований. В конце концов он сказал себе так: “Чего тебе бояться, ты мертв и уже в аду. Что ты из себя целку строишь, ты - убийца и мародер? Тебе нечего терять, пойди и обворуй этих мертвых, если у них есть, что украсть”. После этого он сплюнул на пол и подошел к гробам.

Один из них был прост и очень стар, собственно, дубовая колода. Но в древнем, черном дереве блестели желтые гвозди, без тени окисла - золото. Второй гроб был из серого железа и похож на египетский саркофаг. На нем было два откидных замка, как на оружейном ящике. Гробозор открыл замки, но крышка оказалась надвинутой на специальный, уплотняющий паз и пришлось поддеть ее кайлом прежде, чем она поддалась. Длинно проскрипели петли.

В гробу лежала мумия, до груди укрытая черным. К черному серебряной булавкой была приколота ссохшаяся фуражка с серебряным черепом на околыше. Серебряные молнии поблескивали в петлицах мундира, подпирающих костистую челюсть мертвеца, на голове сохранилась кожа и рыжеватые волосы.

Он потянул за тулью фуражки и черное тяжело приподнялось вместе с ней, выползли погоны - тело было укрыто форменным кожаным плащом. Он с усилием сдвинул негнущиеся складки к ногам в высоких сапогах. Руки мертвеца были не сложены на груди, а вытянуты вдоль тела. Возле правой, украшенной перстнем с мертвой головой, лежала книга. Возле левой, затянутой в перчатку - серебряная фляжка. Гробозор расхохотался. Дико звучал его смех в склепе, но он не мог остановиться и, сотрясаясь, взял фляжку из руки мертвеца - помянуть. Покойник не обманул - фляжка оказалась тяжелой. Он открутил колпачок, под которым оказался еще один. Он открутил его и покачал головой - горлышко было запечатано стеклянной, плотно притертой пробкой. Он вынул пробку и понюхал содержимое - пахло, как старый коньяк. Он капнул на ладонь - оно и выглядело, как коньяк. Он медленно улыбнулся и опрокинул фляжку в рот.