Omar RazZi - Ordo Novus. Labarum

Петроний многозначительно посмотрел на Гордиана, но встретил его бесстрастный взор, который явствовал о том, что последний не понял смысл его слов или не придал им значение, но вероятнее всего Квинт не показал виду.

Огни Лугдунума становились ближе, и вдалеке уже смутно можно было различить башни и очертания зданий порта с многочисленными речными торговыми судами и легкими галерами, занимающихся перевозкой различных товаров, включая вино, руду, шелка, мед, зерно и многое другое. Со всех уголков Галлии в Лугдунум стекались торговцы и перекупщики, отсюда товар распределялся внутри провинции или наоборот вывозился дальше за ее пределы.

– А вдруг Максенций заподозрит, или кто-нибудь донесёт ему…

– Цициний Сабин, ты стал совсем невменяем, успокойся и возьми себя в руки! Разве ты забыл, что мы везем Максенцию серебро с наших рудников в Испании, для чеканки его монет, которые тут же попадут в карманы жадной шайки преторианцев и наемников с Мавритании? Он должен нас благодарить, ведь фактически мы покрываем нужды его двора и расходы на содержание многочисленной армии. Поэтому мой друг, увидев наше серебро, ему и в голову не придет в чем-либо нас подозревать.

– Ты неплохо придумал, Петроний Вар, – произнес Квинт Гордиан. – одному серебро, второму золото. Долги Максенция теперь многократно увеличатся. Интересно, как он с нами рассчитается, если войну выиграет Константин?

– Часть задолженности посчитаем как погребальное пожертвование тирану, а остальной долг спишем на издержки войны, и будем просить богов и надеяться, что новый август не забудет нашей преданности и щедрых даров.

Все трое громко рассмеялись и, разлив по чащам вино, принесенное рабом, выпили за ожидающий их успех…

Спустя несколько дней

Римская провинция Белгика. Августа Треверов. Дворец августа Запада императора Константина. Зима 312г.

Стояло хмурое дождливое утро, пронизывающий холодный ветер дополнял эту и не без того неприятную погоду. Лицо человека, стоявшего на балконе и в задумчивости взирающего на серое небо, было бесстрастным и лишь по выразительным глазам можно было понять, что он стоит на пороге очень важного решения, возможно, от которого будет зависеть его дальнейшая судьба. Он выглядел на лет 39-44, был довольно высокого роста и крепкого телосложения. Коротко постриженные густые темно-каштановые волосы в сочетании с большим продолговатым носом и жесткими очертаниями квадратного подбородка выдавали в нем человека властного, привыкшего повелевать. Большие бледно-голубые глаза, на фоне смуглой кожи лица, придали привлекательную мужественность его чертам. Он был одет в темно-синюю тунику из дорогого сукна, стянутую поясом, который украшали дорогие камни, в золотых оправах. На боку, красовался, отделанный позолотой и драгоценностями, длинный кинжал. Поверх туники была накинута мантия пурпурного цвета. Внешний вид и одежда подтверждали его высокое положение. И действительно, это был никто иной – Цезарь Гай Флавий Валерий Константин Август или просто император Константин 1, владыка западных и северных провинций Рима.

Спустя несколько минут, Константин, прервавшись от своих раздумий, тяжело вздохнув, повернулся и быстро вошел в просторную залу. Он поднялся легкой поступью по ступенькам, и сел на трон, возвышающийся над залой. Позади трона, с двух сторон, находились статуи – императоров Констанция Хлора, отца Константина, и Клавдия Готского, брат которого считался прадедом императора. Всем своим видом, Константин выражал уверенность и решимость, огоньки в его глазах и слегка заметная улыбка выдавали чувство облегчения, охватившее его после принятия верного решения. Как только император сел на трон, из дальнего угла помещения, бесшумно двигаясь, к нему приблизился человек и склонил голову. Константин обратился к появившейся перед ним фигуре:

– Арманий, передай сенаторам, что император август Флавий Константин готов их принять и выслушать. Проводи их ко мне.

Поклонившись, еще раз, слуга, также бесшумно и быстро вышел через парадную дверь.

Спустя минуту, дверь, напротив трона, широко распахнулась и трое мужчин в сопровождении Армания, вошли в залу. Пройдя через весь зал, делегация, остановилась, на расстоянии 9 футов, перед ступенями трона. Сенаторы низко поклонились императору. Лицо Константина приняло каменный вид, исчезли искорки в глазах, теперь его взгляд выражал надменность. Своим видом, Константин, давал понять стоявшим перед ним людям, свое превосходство. Властным движением руки он отпустил Армания, который вмиг исчез, а оставшимся указал, что они могут поднять свои взоры и выпрямиться, но не предложил им сесть на мраморные скамьи, расположенные вдоль ступенек торна. Трое вошедших, молча, стояли в ожидании дальнейших знаков или слов со стороны августа. Они были одеты в длинные темные плащи, под которыми были видны туники бежевого цвета из дорогого египетского шелка, украшенные яркими пурпурными полосами. Внешний вид прибывших свидетельствовал о высоком положении, занимаемому ими в обществе.