Джуд Деверо: Золотые дни

Ангус слышал, как смеялись женщины.

— Теперь он не станет так задирать нос. Со мной танцевать он не захотел, а она с ним танцевать не станет. О да, он заслужил то, что получил. Поделом ему!

Словно в одно мгновение он, король, скатился до положения шута.

Пройдя мимо, конюшен, Ангус вышел за ворота замка и направился к своему домику. Он хотел рассказать тому то, как все было на самом деле, хотел оправдаться. Это Шеймас ослабил подпругу на ее седле, и Ангус как раз собирался подтянуть ее, но девчонка его отвлекла, и поэтому он не сделал того, что хотел. Да, именно так, отвлекла. Она вышла, вырядившись в свою дурацкую шляпку и красный жакет с большими пуговицами, и этот ее дурацкий вид так его насмешил, что он лишился дара речи. А эти ленты в волосах! Кто видел что-то глупее? В такой одежде она и десяти минут не протянет в горах. Надо же было так по-дурацки вырядиться! При виде такого дурацкого наряда у него и отнялся язык. Да, так он и скажет.

К тому времени как Ангус дошел до своего домишки, он уже чувствовал себя намного лучше. Теперь ему было что сказать в противовес тому, что, похоже, думали о случившемся все прочие.

Но когда до дверей оставалось всего несколько шагов, из дома вышла сестра, она улыбалась. Чумазый мальчишка цеплялся за ее юбку, еще один сидел на руках, а третий был в животе. Сестра расплылась в улыбке.

Следом за сестрой из двери высунул голову ее муж. Лицо у него все еще было красным. Видно, ему пришлось очень быстро бежать, чтобы опередить Ангуса.

— Это ты сделал? — спросил он. — Ты ослабил подпругу, чтобы она упала?

Этого Ангус уже не мог снести.

— Я бы ни за что не обидел женщину, — сказал он, выдав голосом свое потрясение. — Как ты мог так подумать обо мне?

Сестра засмеялась.

Ангус умолк. Что он сделал такого, что они решили, будто он способен на низость? На подобное обвинение и отвечать не стоит. Слишком много чести для зятя. Развернувшись, Ангус пошел прочь.

Он замедлил шаг, лишь когда услышал оклик сестры:

— Пожалей меня, Ангус! Я не могу с таким животом бежать за тобой.

Он остановился и оглянулся.

Поравнявшись с ним, она положила руку ему на плечо.

— Или мы сядем и отдохнем, или тебе придется принимать этого ребенка прямо здесь и сейчас.

Ангус присел на камень, и Кенна села рядом, поглаживая живот, чтобы успокоить того, кто в нем жил.

— Он не хотел ничего плохого, — сказала она.

— Твой, муж или Шеймас?

— Так это Шеймас ослабил подпругу? Я так и знала.

— Ты одна об этом знала. Все прочие, похоже, считают, что это сделал я.

— Нет, никто так не думает, — сказала она.

— Твой муж…

— Он тебе завидует, еще как, — сказала Кенна. — Ты ведь знаешь.

— С чего ему завидовать мне? У него есть дом, семья и жена, о которой можно только мечтать.

— Дом ему не принадлежит, а единственное, что у него хорошо получается, так это, похоже, делать детей. Все остальное делаешь ты.

— И все же смеются надо мной, а не над ним.

— Ангус, — сказала она, прислонившись к плечу брата, — посмотри на себя. Ты рано стал мужчиной. К двенадцати годам ты взвалил на себя все те дела, что наш дед забросил ради игры в карты. Люди всегда смотрели на тебя снизу вверх. За сотни миль окрест нет ни одной девушки, которая бы не мечтала стать твоей женой.

— Сомневаюсь, — сказал Ангус, но голос его потеплел.

— Не злись ты так из-за того, что людям выпал редкий случай посмеяться над тобой. Почему бы тебе не посмеяться вместе с ними?

— Они думают…

— Что это сделал ты? Ты всерьез веришь, что кто-то так думает?

— Твой муж…

Ангус замолчал, он хорошо знал, что его зять на самом деле не верит в то, что он, Ангус, ослабил подпругу. Ангус не стал бы гадить исподтишка. Он вызвал бы противника на открытый бой.

— Гэвин, так же как и все прочие, либо знает, либо догадывается о том, кто поступил так с бедной девушкой. А что касается того, что она тебе сказала… — Кенна улыбнулась. — Если бы она сказала это кому-нибудь другому, у тебя бы живот свело от смеха. Жаль, что ты не ответил ей, что у тебя есть сестра, которая не отказалась бы поносить ее платья.

— Ты бы хотела иметь шелковое платье? — тихо спросил он.

Сестра была на пять лет старше его, и он любил ее больше всех на свете. По правде говоря, он здорово ревновал ее к мужу. С тех пор как Кенна вышла замуж, Ангус чувствовал себя совсем одиноким.

— Хотела бы я иметь шелковое платье? Я бы отдала за него одного из своих сорванцов.

Ангус засмеялся:

— Если все, кого ты производишь на свет, также плохи, как твой старший, тебе придется отдать за аршин шелка шестерых.