Юлия Камилова - Ветер далеких скал

Горько усмехнувшись, Конрад потянулся к стакану воды, которая своей морозной прохладой отменно взбодрила разум. Раздражение полностью спало, и Иверсен уже спокойнее заговорил:

– Виктор Станиславович, а вам не пора вернуться в свою, – он по-особому выделил последнее слово, – палату? У вас болезнь серьезная, вам бы долечиться, а вы со мной прозябаете.

– Ой, да ладно тебе, – отмахнулся он, подъехав на стуле поближе к кровати. – Что не сделаешь для коллеги. Как я могу бросить тебя в полном одиночестве? У меня слишком сильно развито чувство коллективизма.

– Что-то во время работы было не заметно, – буркнул себе под нос Конрад, как вдруг дверь распахнулась, и там показалась знакомая каштановая шевелюра, которая на удивление не была идеально уложена. – Сёма, как же я рад тебя видеть! Ты просто не представляешь!

Заметив Виктора Станиславовича, тот лишь усмехнулся. Экланн аккуратно откатил мужчину на стуле к выходу и шепнул пару слов на ухо. Иверсену не удалось расслышать, что он сказал, зато результат оказался феноменальным. Виктор молниеносно ушел, сославшись на очень срочные и важные дела, о которых он только что вспомнил.

Аккуратно закрыв дверь, Семён прошел через палату к окну и, осмотревшись, протянул наконец-то бумажный пакет с фруктами Конраду. Не особо им заинтересовавшись, он отложил угощение в сторону, однако голос друга его остановил.

– А вот это ты зря. Там на дне сюрприз от «бабушки с дедушкой», – с легкой ноткой загадочности произнес он.

Покопавшись, Иверсен выудил снизу небольшую узкую пластинку, из-за которой улыбка сама собой расцвела на лице.

– Ты прямо для меня достал лифграс 12 12 Ли́фграс ( аск. lífgras – «трава жизни») – целительное средство аскеманнского народа. Делается из соцветий и принимается либо в виде отвара, либо в форме жевательной пластины. ? Откуда?

– Это уже не твои заботы. Ты главное, не забывай вовремя принимать, и скоро будешь совсем как новенький.

Конрад легко кивнул головой и, отломив небольшой кусочек от мягкой пластины, начал медленно жевать, перекатывая лекарство во рту словно карамельку. Через минуту от головной боли не осталось следа, а на лице Иверсена отразилось искренние облегчение и радость.

– Вот теперь с тобой можно поговорить, – заметил Экланн и присел в ногах друга. Он снял очки, а затем аккуратно сложил их в карман халата. Мужчина всегда так делал, когда предстоял весьма серьезный разговор.

– Есть новости? – подобрался Конрад и, усевшись поудобнее, приготовился слушать.

– Не совсем, – выдохнув, Семён сложил ладони в замок. Он немного помедлил с ответом, но все же продолжил: – Тинг продлили еще на день. Они так и не смогли прийти к единогласному решению.

– Мы теряем время, – недовольно произнес Иверсен, потянувшись к смартфону на прикроватной тумбочке, однако судмедэксперт перехватил его инициативу и отодвинул предмет в сторону. – Не мешай мне. Я должен помочь склонить весы в нужную сторону.

– Позаботься для начала о своем личном здоровье. Это станет лучшим вкладом в будущее…

– Да не будет у нас здесь никакого будущего, если они решат покинуть этот мир! – неожиданно повысил голос Конрад, а когда осознание проникло в голову, он резко изменился в лице и тише добавил: – Извини. Я не на тебя злюсь, а…

– Я понимаю. И я также отлично понимаю твое стремление сделать нечто полезное, но загонять себя тоже не выход.

– Кто сказал, что я собираюсь загонять себя?

– Вот кого ты пытаешься здесь надурить, Кони? Я тебя знаю слишком долго, чтобы не понимать твой ход мыслей и твои методы. Но услышь меня, пожалуйста, ты нужнее всем нам здоровым и полным сил.

– Но я не могу просто лежать тут и…– он всплеснул руками, обведя ими всю палату, – и наслаждаться импровизированным отпуском. Да и Виктор Станиславович мне покоя не даст.

– Насчет коллеги волноваться не стоит. Я переговорю с медсестрами, и они больше не подпустят его к тебе. А ты… – Экланн кивнул на телефон, – перетерпи дня три хотя бы. Дай лифграсу срастить твои ребра. О большем я не прошу.

Иверсен кивнул, а Семён ушел, ведь положенный час на обед уже подходил к концу, и пора было уже вернуться на свое рабочее место. Только дверь захлопнулась, профессор уже было потянулся к смартфону, но в последний момент передумал. Друг был прав, больше пользы он принесет в здоровом состоянии.

Проведя полтора дня в непривычном спокойствии, Конрад откровенно заскучал. Он не привык быть так долго не при делах, которых у него всегда было весьма много. И даже книги, принесенные Экланном, не спасали положение. Скука все больше поглощала Иверсена, и тот почти разработал план побега. Однако во время обеда знакомый судмедэксперт заглянул в палату, развеяв идею, словно дымку.