Юлия Камилова - Сеятель

Ночь – благодатная почва. Что посеешь под тенью звезд, то и прорастет в солнечных лучах.

Скрип подоконника оповестил о позднем госте, однако вежливое предупреждение осталось незамеченным для хозяйки тесной комнаты, погруженной в тягучий мрак. Бледные пальцы столкнулись с зеркальной поверхностью, которая в мареве городских огней была подобна расплавленному золоту. Секундная стрелка настенных часов нервно дернулась, а вместе с ней широкая ладонь прошла многослойное стекло насквозь, будто оно вовсе не было преградой для нее. Теневая фигура нависла над столом, размещенным прямо под окном, а затем легко перепрыгнула его и приземлилась на овальный ковер у подножья кровати. Не задев бесконечные художественные принадлежности, удивлявшие своим многообразием, гость свободно выдохнул и потянулся.

Первый клиент на сегодня и гладкое начало работы обещали ночь, полную удачи, что не могло не радовать мужчину. Он аккуратно развернулся на пятках, осматривая комнату, поражавшей своим творческим, но упорядоченным хаосом. Слева от стола к стене прислонились холсты разных форм и размеров, справа – почти к самому потолку уходили несколько стопок книг, чьи корешки смотрели в разные стороны. Парочка горшков с цветами слабо раскачивалась на крепких бечевках, закрепленных на потолке, который на фоне зелени не казался таким болезненно серым. А вот на полу у кровати лежали ноутбук и графический планшет в груде черных проводов, тянувшихся сетью к светлому переходнику. Типичная обстановка фрилансера, что только подтвердили торчащие из мусорной корзины картонные коробки лапши быстрого приготовления.

Увиденное оказалось достаточным, и гость бесшумно обошел кровать и встал ровно у изголовья. Девушка крепко спала, но в каждой мышце ее лица чувствовались напряжение и нервозность. Щека с неким раздражением была вжата в подушку, а в раскрытой ладони покоился смартфон, на дисплее которого безучастно двигались цифры в таймере. Пробуждение было назначено через два часа, а, судя по скованной позе, выспаться хозяйке жилища так не удавалось.

Выудив из кармана джинсов серебристую зажигалку, мужчина откидывал крышку в сторону, а потом тем же ловким движением возвращал ее на место. Умиротворяющий ритм вынудил спящую девушку сменить позу на более удобную, и свободная рука незнакомца спешно потянулась ко лбу, покрывшемуся испариной. Закрыв глаза, ночной гость сосредоточился и с легкостью одним тихим щелчком отогнал пугающий даже во снах дедлайн, позволив девушке вырваться из цепких лап стресса. Выражение лица стало мягче, и дыхание выровнялось. Однако уйти сейчас означало не довести работу до конца.

Мужчина соединял большой и средний пальцы, высекая из них уверенными движениями янтарные песчинки, которые мгновенно растворились, стоило им коснуться тонких дребезжащих век. Невербальное обещание, что сегодня кошмары беспокоить художницу не станут, как бы они не пытались.

Довольно окинув комнату взглядом, ночной гость одним прыжком достиг окна и покинул жилище, в которое его никто не приглашал.

Охота на кошмары пусть и была его работой, однако любить ее он никогда не переставал. Скука не трогала своей тонкой иссохшей рукой, ведь каждый новый случай бесспорно не был калькой предыдущего. Даже когда мотивы снов переплетались общим волнением, они все равно подобно снежинкам оказывались другими. И пусть люди пытались внести классификацию, составив бессчетное количество сонников, они и понятия не имели, что значения менялись от человека к человеку. Универсальность для них не существовала.

Второй клиент болел похожим дедлайновским кошмаром, но отличие было в том, что юношу беспокоила приближающаяся зимняя сессия. В этом году введение дистанционного образования стоило бесконечного количества нервных клеток не только студентам, но и их преподавателям, и каждый справлялся как мог.

Кошмары лишь следствие проблем в реальной жизни, и, погрузившись в сновидение второкурсника, мужчина увидел: юношу раз за разом выставляли за стены университета. Безучастно, не внемля мольбам, двери с оглушительным хлопком закрывались перед носом. И лишь после щелчка зажигалки взволнованный студент погрузился в молчаливую уютную пропасть.

Мужчина часто сталкивался с нервными студентами перед зачетами и экзаменами, но не с каждым было легко. Иногда он возвращался к клиентам, мучившимся от новых приступов тревог и сомнений, преображавшихся вследствие хронического недосыпа и въевшейся в кожу усталости. Он не мог помочь тем студентам, которые не ложились спать ночами, зубря материал. Правки вносить он мог лишь в эфемерных грезах, легко поддававшихся изменениям, в отличие от реальности. Он не мог исправить саму реальность, однако мог настроить на определенный лад, как если бы человек был расстроенным музыкальным инструментом.