Поль Монтер - Записки юного негодяя

– Честному человеку нет нужды лазить в окно. Это удел прощелыг и разбойников.

Стало быть, мои отлучки тайные, иначе я бы воспользовался дверью. Признаюсь, я вовсе не обладаю ни стойкостью духа, ни благородством. И моё нежелание сказать правду вызвано вовсе не мыслями избавить от возможных неприятностей сеньора ди Анджело. Тем более что герцог явно из тех, кто сможет за себя постоять. Я испугался, что отец разрушит приятное времяпрепровождение, что успело захватить меня целиком. Ведь он может отослать меня в какую-нибудь затхлую обитель или ещё куда-то. Лишиться встреч с Джулианом я не в силах. Особенно теперь, когда моя вечная жажда телесных удовольствий наконец-то воплощается наяву. И я категорически отказался отвечать. Святой Гуго! Надо же было влезть в беседу поганому зятю! Он так старается угодить отцу, что тотчас посетовал на мягкость дорогого сеньора Эдмона. Вообразите себе, папаша Боншан с тремя своими сыновьями не церемонился, и за провинности их нещадно пороли. Благодаря этому все трое отпрысков Боншана выросли глубоко порядочными людьми. Надеюсь, у советчика отсохнет его проклятый язык. При всей откровенности записей, подробно расписывать, как отец и зять отделали мой зад, у меня нет никакой охоты. Я брыкался и орал на весь замок. Но выстоять против двоих разом не сумел. Думаю, мне повезло, что стыдливый папаша не стянул с меня штаны, но мне и без того здорово досталось. Зад и ляжки буквально пылают. Даже записывать в дневнике мне приходится стоя. Ещё с полчаса я сновал по комнате, проклиная родню. Я даже не решился извернуться и разглядеть свой несчастный зад в крошечное зеркальце. Право же, если я увижу на своей прекрасной коже уродливые полосы, то моя боль станет ещё невыносимей. Всё-таки Анжель настоящая мерзавка. От души надеюсь, что жалкий отпрыск Боншана родится мёртвым! К полуночи хлынул дождь, но меня это не остановило. Я решительно выбрался в окно и сломя голову помчался к Джулиану. Мне окончательно плевать на приличия. Я готов на коленях просить у него приюта. Я не вернусь в проклятый замок, нет, никогда не вернусь.

Дверь открыл Бруно и, вскрикнув тотчас, буквально втащил меня в дом. На его крики прибежала Франческа, и её эмалевые глазки мигом наполнились слезами. Мадам укутала меня в плед, усадила возле камина в гостиной и отправила мужа будить герцога. Джулиан тотчас сбежал вниз и, стиснув руки, бросился ко мне. Ах, как мне понравилась суета вокруг моей персоны! Эти трое с таким искренним отчаянием сетовали на опасности, что подстерегали меня, одиноко бредущего по ночному лесу в грозу и ливень. Мне сразу стало легче, но когда Франческа принесла вина и слуги удалились, я мигом выложил Джулиану причину своего внезапного появления. Уголки красивых губ герцога скривились от возмущения. Да, он несомненно разделяет моё горе. Должно быть, мой отец настоящий изверг. Но, увы, это так знакомо. Папаша сеньора ди Анджело был так же крайне жесток с сыном и буквально истязал его. После Джулиан заявил, что чудодейственный бальзам из лаванды вмиг утишит боль, и он готов ухаживать за мной всю ночь, лишь бы облегчить мои страдания.

Хм… даже не знаю, стоило ли так возмущаться проклятой поркой? Не случись подобного, Бог знает сколько времени я не познал бы пьянящего удовольствия. Вряд ли мои записи будут стройны, ибо в силу собственной чувственности я мигом погружаюсь в сладостные воспоминания и напрочь забываю, что излагал прежде. Однако это событие заслуживает быть занесённым в дневник.

Итак, я лежал полностью обнажённым на узкой кушетке в гостиной, и Джулиан заботливо смазывал мои раны бальзамом. Тонкий запах лаванды кружил в комнате, и под пальцами герцога боль от ударов действительно уходила. И конечно, его прикосновения тотчас вызвали у меня приятную дрожь. И чем откровенней они становились, тем больше удовольствия я испытывал. Право же, мне хотелось, чтобы это продолжалось вечность. В разговоре Джулиан несколько раз назвал меня Антиноем. Ему пришлось пояснить, что речь о необыкновенно красивом юноше, возлюбленном императора Адриана. Мне, собственно, плевать на древнюю историю, но сравнение польстило. Если Антиной был достаточно красив и ему соорудили памятники, стало быть, он того стоил. Не стану расписывать все нескромные ласки, которые пришлись на мою долю, иначе я вовсю не закончу письма. Я уже достаточно изнывал от желания, ёрзая на кушетке словно угорь. Однако в какой-то момент меня охватил страх перед неизведанным, и вовсе не грехопадение смущало меня. В общих чертах я, кажется, понял, как может произойти любовный акт двух мужчин и, откровенно говоря, я тотчас вообразил, что сей процесс причинит мне боль. А к боли моё тело так же чувствительно, как и к наслаждению. Но не решился сказать об этом герцогу и промямлил, что попросту не желаю ступить на путь греха, о котором слышал краем уха. Кажется, это называется любовь по-итальянски. Джулиан расхохотался в голос и заявил, что все мои познания не стоят и ломаного гроша. Я совершенно не знаю, о чём говорю. Тем более что в Италии подобное соитие именуют как любовь по-французски. А после он буквально утопил меня в жгучих ласках, которые мигом лишили меня возможности сопротивляться. При этом своим бархатным голосом он убеждал, что, получив удовольствие, я сумею ещё и насолить папаше. Ведь наверняка страх, что я ступлю на путь разврата, вынудил отца покинуть Париж. Вот умора! А ведь герцог как всегда прав. Папочка настоящий разиня. Отказался от хорошей должности, потерял расположение влиятельных людей, а то, чего он так опасался, настигло его в собственном доме. После этих мыслей, что скорее всего стали последними, ибо я совсем перестал что-либо соображать, даже страх боли начисто меня покинул. По счастью, Джулиан был необычайно нежен и опытен. И кроме крайнего любопытства и желания испытать запретной любви, я ничего более не чувствовал. Герцог слегка приподнял меня за бёдра и с помощью лавандового бальзама довольно легко вошёл в меня. Это были совсем новые и незнакомые для меня ощущения. Помнится, что я совершенно растворился в них и едва не лишился чувств. Возможно, я довольно громко стонал, ибо вообще не сдержан, когда дело доходит до телесных утех. Помнится, после мы выпили вина и Джулиан восхищался моей пылкостью в любви. А остаток ночи мы провели в его спальне, прерываясь только чтобы утолить жажду и поесть фруктов, что предусмотрительная Франческа всегда оставляет на маленьком столике. Кажется, я проспал не больше получаса, как Джулиан разбудил меня поцелуем и приказал собираться домой. Я едва не зарыдал в голос. Ведь я надеялся остаться у него навсегда. И ему пришлось битый час растолковывать мне необходимость отъезда. Теперь я начинаю понимать, что спорить с ним – пустая затея, он знает все ходы наперёд, и всё получается именно так, как задумано. Мадам успела высушить мою одежду, и, дождавшись, когда она покинет в спальню, я пролепетал, что мне неловко знать, что она догадывается о нашей связи. И, в конце концов, мадам могла случайно увидеть нас ещё в гостиной. Джулиан широко улыбнулся и всплеснул руками: