Поль Монтер - Записки юного негодяя

– Ну конечно, друг мой, – подмигнул герцог. – Можешь не сомневаться, что тебе ничего не грозит.

Вода доходила высокому Джулиану до груди, и я со всей силы вцепился в его плечи. Он обнял меня за талию и, прижав к себе, приник к моим губам в поцелуе. У меня вновь перехватило дыхание, и сладкая тяжесть спустилась к животу. Я прижался к его телу и ощутил, как от него исходит жар. Вот везение, что он словно читает мои мысли и его рука скользит по моей спине вниз, поглаживая ягодицы.

– Ты просто отлично сложён, Патрис, – воркующим шёпотом произносит он. – Твой папочка настоящий осёл, раз вечно держит тебя взаперти. Это сравнимо с глупостью коллекционера, что, раздобыв настоящий шедевр, хранит его в чулане, лишив окружающих возможности им любоваться.

Мне крайне лестно слышать подобные фразы, однако я вновь теряю смысл сказанного, впрочем, как всегда при сильном возбуждении. А Джулиан начинает ласкать меня как в прошлый раз. Я стискиваю зубы, чтобы не застонать от удовольствия. Но по-прежнему стою столбом, вцепившись в его плечи. Надо наконец решиться на ответную ласку и, уж конечно, удовлетворить своё любопытство. Не открывая глаз, я опускаю руку вниз по его груди на живот и натыкаюсь на внушительных размеров член. Пожалуй, и в этом он явно меня превосходит. Впрочем, мне сейчас совершенно плевать на сравнение, я попросту пытаюсь доставить ему удовольствие.

Джулиан хмыкнул и прошептал:

– О, невинное создание, если бы ты взялся доить корову, она непременно лягнула бы тебя в зад за поспешность.

Ответить мне нечего, и, ко всему, собственные ощущения мешают мне сосредоточиться. Герцог кладёт свою кисть поверх моей руки, и движения становятся более плавными и ритмичными. Кончил я довольно бурно и тотчас испуганно раскрыл глаза и огляделся по сторонам.

– В чём дело, друг мой? – приподнимает бровь Джулиан. – Ты ждёшь аплодисментов от восторженной публики?

– Чёрт, о, нет, – забормотал я. – Конечно же нет. Я просто испугался, что нас могли увидеть.

– Ну что с того, маленький сластолюбец? Разве наслаждение прекрасного тела стоит скрывать? Тебе следует оставить привычку получать удовольствие тайком. Иначе оно теряет больше половины. Смущение и стыд вовсе не добродетели, как внушают святоши. Это лишь инструмент для умерщвления плоти. Да, мой дорогой. Что-то вроде власяницы.

– М-м-м-м, что такое власяница? – глупо спрашиваю я.

– Ах, Патрис. – Джулиан громко хохочет и встряхивает влажными волосами. – Бедные монахи, должно быть, ты не слышал и четверти из их проповедей. А впрочем, ну их к дьяволу! Чем меньше ерунды останется в твоей очаровательной голове, тем лучше.

После мы лежали на траве так и не одевшись, дожидаясь, когда наши тела обсохнут под тёплыми лучами солнца. Левонтрер заметил дикую утку и молниеносно шмыгнул в кусты. Он явился через несколько минут, облизывая окровавленную морду, к которой прилипла пара перьев.

– Вот проказник, – бросил Джулиан, потрепав его между ушами. – Впрочем, я могу не опасаться, что бедняжка останется голодным, если я или слуги забудут его покормить. Да, Патрис, тебе следует поучиться у нашего славного Левонтрера. – А заметив мой удивлённый взгляд, пояснил: – Этот зверь не ждёт, когда получит желаемое, он берёт его сам.

Признаюсь, я вновь не совсем понял, что имел в виду герцог. Но смысл мне пришёлся по сердцу. Я с радостью воплотил бы все мечты, не будь у меня оков вроде распроклятой родни.

Проклятье! Вот дьявол! Я в таком бешенстве, что едва не разгромил свою спальню! От злости, боли и унижения у меня дрожит каждая жилка, и строчки в дневнике идут вкривь и вкось. Отдышавшись, я всё же решился записать и этот постыдный эпизод своей жизни. Чёртова нудная святоша Анжель выследила меня. Боже правый, я так привык сбегать к Джулиану, что, видно, потерял всякую осторожность. Надо было мадам Боншан именно в этот раз обойти сад! После полудня она принялась шастать по нему, таская за собой старикашку садовника. Вот дура набитая! Она и впрямь решила озаботиться посадками. И, конечно же, сестрица заметила, как я лезу в окно своей комнаты. Эта проклятая белёсая гусеница с уродливо торчащим животом мигом подхватила свои юбки и помчалась к папаше. Возможно, я сам виноват, что не придумал более-менее складной лжи. Откровенно говоря, меня попросту застали врасплох. Конечно же, отец ворвался ко мне и начал орать с самого порога. Он, видите ли, поверил, что я наконец-то взялся за ум и все дни просиживаю за книгами. Хотя я старательно делал вид, что так оно и есть. После его отъезда я бежал к себе, на ходу бросив Анжель, что стану заниматься до вечера. Да уж, из папаши вышел бы недурной интендант полиции. С покрасневшим лицом он тут же набросился с вопросами. Интересно, где это я провожу время и кто позволил мне покидать замок? Я так растерялся, что продолжал мямлить о чтении. На что папаша заметил: