Ноэми Норд - Теплая тварь. Эротика. Теория соблазна

– Фигня все, не надо клитор – лучше литр.

– Эй, Бухан? Выпить хошь?

– Какой – выпить, бля, с ремонтом охуел!

– Дуй сюда, потом подмогнем!

Они собрались у костра, вытащили из рюкзаков бутылки.

– Чо за бухло? Водяра? Уважаю.

Вмазали, закусили палками мяса. Бигфут повалился в траву. Сопляк, облокотившись на локоть, мечтательно глядел в огонь, Серый докуривал косяк.

Литаверия вышла к ним, нагая, мерцающая в лучах восходящих звезд, ослепительная и неповторимая.

Она улыбалась.

Байкеры оторопели:

– Бля, глядите, козлы, – шлюха!

– Голая, – сказал толстощекий здоровяк, показывая на нее гаечным ключом.

– Сиськи – нечё!

– Зачетные буфера!

– Косею, Серж, откуда взялась?

– Бля, сама подставляется.

– Ну, пацаны, заехали, куда надо!

– Может, у нее подружки водятся? Слышишь ты, зеленая? Сколь вас тут?

– Немая?

– Че молчишь, зубы скалишь?

Они молча уставились на нее.

Душистая Ветка решила начать с танца. Она щелкнула пальцами над головой, привстала на цыпочки и закружилась.

В бликах костра ее кожа сверкала, изгибы тела манили, каждая клетка уже ликовала в предчувствии победы.

Она мастерски соблазняла их, грязных, провонявших машинным маслом и потом, накаченных дурью и туманом ледяных звезд.

Но вид юной наготы в безлюдном месте байкеров более напугал, чем вдохновил.

– Малолетка с виду.

– Большеглазая.

– Здесь нет, случайно, дурдома поблизости? – шептались они.

Литаверия прошла кругом, задевая каждого байкера волной волос.

Когда прозрачные пальцы прикасались к их лицам, братаны недоуменно пятились:

– Отвали!

Тогда Литаверия решила одурманить мужчин новым снадобьем.

Она никогда не разрешала мне использовать формулу секретного дурмана, объясняя: «Это очень сильный, неизученный букет. В нем слишком много жабьей спермы. Она возбуждает самцов животных за километр. Но на людях этот состав не проверен. Тебе разрешу развлечься, когда сама испытаю».

Несчастная была уверена, что новое зелье – панацея от наших бед. Она говорила: «Каждый, кто вдохнет его, пойдет за тобой на край света, станет рабом и даже ишаком. Приручив человека, нам не надо будет страшиться огня и прятаться в непроходимых местах. Люди воспылают к нам любовной страстью, у них откроются глаза на настоящую красоту».

Литаверия поднесла ледяную ладонь к огню, краешки отполированных ногтей рассыпались искрами, пальцы вспыхнули, как фитильки, распространяя вокруг тонкий аромат.

Самцы наблюдали за происходящим, как зачарованные.

– Глянь – обкурилась!

– Никогда не видел, чтоб пальцы горели.

– Ну и фокус!

У толстяка полезли глаза на лоб:

– Ребята, а че, если санитары сейчас накатят? Надо сматываться.

Пальцы Литаверии медленно тлели, облачко терпкого тумана окутало прогретое пространство вокруг костра, байкеры, вдохнув странный аромат, словно окаменели. Жилы на потных висках набрякли, ребра содрогались от барабанного боя сердец.

– Пойду, проверю, наверно здесь много грибов, – сказал Сопляк.

– Не дергайся, – схватил его за плечо Серый. – Темень кругом. Какие грибы? Посмотри лучше, что дура вытворяет.

– Как на шесте!

Литаверия кружилась в танце, петлей выгибая бедра, и колючие искры костра летели вслед за волнами волос. В бликах пламени отражались глянцевые бока и плечи, она то наступала на избранника змеиного танца, то исчезала в дымке тумана. Опутывая мужчин эфиром легких прядей, она подносила тлеющие пальцы к окаменевшим лицам и позволяла вдоволь надышаться дурманом, пока их неровное дыхание не наполнило голодную кровь приворотным ядом.

Перехватив нерешительный взгляд толстяка, дриада прозрачными пальцами проникла внутрь его костяного черепа. Там затаился смутный страх погони, который мешал отдаться обычным человеческим страстям.

Она шевельнула пальцами, разглаживая судорожную волну.

– Не-не-не! – здоровяк испуганно рванулся из объятий дриады в тень.

Но она успела его схватить за отворот куртки, еще крепче скрутила ветвями рук, оплела ногами, трубочка губ приблизилась к ноздрям и добавила в них облачко дыма.

Толстяк успокоился. Рука дриады потянулась вниз, согревая нежное месиво между ног, а ледяные пальцы втянулись в игру с обезвоженным предметом страсти.

Наконец, бесчувственная оболочка наполнилась нектаром и семенем. Взгляд Бигфута потеплел, и гаечный ключ тяжело упал под ноги.

– Уговорила, стерва! Стояк! – толстяк торопливо начал расстегивать ремень.