Эдуард Снежин - Оторва

В это время раздался телефонный звонок.

- Ну что, пи..юк уговорил Карину? – раздался ядовитый голос суккубки.

- Что ты, уже проводил до дома, она сразу ушла вслед за тобой, - соврал я.

- Вадик, я люблю тебя, я хочу тебя! Дуй ко мне!

- Уже двенадцать, мне завтра на работу, встретимся завтра, - сказал я, никуда не хотелось идти, тем более что на дворе были холод и метель.

- Так ладно, я иду к тебе сама!

Я затравленно взглянул на Карину.

- Я ухожу, - быстро поняла она всё. – Твоя подружка способна на всё, я сидела с ней в ресторане, она пырнула вилкой пристававшего кавалера.

- Слушай Лариса! – закричал я в трубку, - давай встретимся на нейтральной полосе посредине, у магазина и потолкуем.

- Хорошо! Я выхожу.

Делать было нечего, мы вышли в метель вместе с Кариной, я поцеловал её:

- Я только поговорю с ней, рвать, так рвать. Я хочу быть с тобой, ты веришь мне?

- Иди, завтра позвонишь, - и она назвала свой телефон.

Ч. 4. КАТАРСИС ОРГАСТИЧЕСКОЙ ПОТЕНЦИИ

Когда познаешь всю условность

И зыбкость формы бытия.

Перед тобой возникнет пропасть.

Шагни в неё, как сделал я.

Саша Кон

XXXIII

У магазина в крытом переходе, защищающем от метели, стояла, кутаясь в воротник, до боли знакомая фигура.

Она увидела меня издали и стала кричать:

- Е..ться хочу!

- Ты что! Не ори, бесстыдная!

- Е..ться хочу!

- Перестань! - взял я её под руку и поволок, не зная куда, лишь бы прекратила кричать.

Всё-таки, мой аналайзер что-то соображал на автомате, так как остановились мы, перейдя автобан, в глухом месте среди запорошённых сосен.

- Ну вот, ори теперь, сколько угодно, - сказал я, - никто сквозь лес не услышит.

Лариса повесилась мне руками на шею, перед глазами сияло красивое жаркое лицо, на котором вмиг таяли падающие снежинки. Слёзы катились из её глаз:

- Ты хотел мне изменить!

- Ты сама привела для меня Карину!

- У тебя было с ней, было!

- Я же сказал, что сразу проводил её домой, - опять соврал я и подумал, «ври, не ври – она читает мои мысли, только мне на это наплевать».

- Я прощаю тебя, - начала целовать она меня в губы, глаза, в лоб, - я люблю тебя!

- Мы же должны расстаться! – шептал я, а сам тоже целовал милое лицо.

- Должны! Но мы даже не простились! Пошли ко мне!

- Долгие проводы – лишние слёзы. Пойдём, провожу тебя до подъезда.

- Пойдём!

У подъезда я остановился и крепко поцеловал её:

- Прощай Лариса! Ты моя незабываемая любовь, ты дала мне столько, что я не могу унести!

- Нет, нет! Пошли ко мне, так не прощаются!

- Уже двенадцать, а у меня завтра на работе комиссия по приёмке.

- Вадик, ты бросаешь незабываемую любовь ради какой-то комиссии?

- Пошли! – решился я. Я хотел, я дико хотел её, я лишь боролся с собой.

Она раздела меня в своей комнате, побросав всё тут же на пол: пальто, костюм, нижнее бельё. Также молниеносно сбросила всё с себя, выключила люстру и увлекла меня на постель.

Сквозь окно призрачно пробивался свет от уличного фонаря, в котором таинственно играли причудливыми тенями контуры её обнажённого тела.

Она захватила своими полными губами мой член, я подумал ещё, что вот, только недавно побывал он в другой п..де, а теперь она старательно отсасывает его своей волшебной глоткой.

Но усмешка тут же пропала от налетевшего дикого наслаждения.

Нет! Так могла зажечь только она – королева секса.

Старый диван заскрипел под натиском наших тел, трудно было что-то разобрать в этом мятущемся клубке. Нельзя было понять: кто сверху, кто снизу, где у кого голова и ноги. То она устраивала мне бешеную скачку, оседлав сверху, то я сбрасывал её на спину и вонзался в её плоть. То она переворачивалась задницей к моему лицу, и я сосал под вздрагивающими ягодицами её мокрую, истекающую слизистую внутренность, то она бросалась на колени, упёршись руками в постель, а я входил в неё сзади, меняя отверстия. То она вскакивала промежностью на моё лицо и насаживала свою мохнатую плоть мне на нос, а я подымал кверху руки и сжимал, крутил её груди и соски.

В одном из таких прыжков затрещал и рухнул диван, мы кубарем слетели на пол и продолжали также неистово иметь друг друга.

Такого протяжённого оргазма я никогда не имел раньше, даже с ней, но странное дело, мой мученик не опал даже на секунду, а, наоборот, вздулся ещё больше. Что касается Ларисы, то она текла и текла, залила своим секретом всё моё тело и, убедившись ладонью в работоспособности моего инструмента, вновь вставила его в вагину. Мне не надо было шевелить им, она непрерывно вздрагивала в импульсах повторяющегося оргазма, но уже перестала стонать, вся энергия переместилась внутрь сексуального центра, я чувствовал полыхающий жар её плоти.