Санта Монтефиоре: Найти тебя

— А где мама? — поинтересовался Гарри.

— Она в постели, у нее приступ мигрени, — ответила Джулия.

— О нет, только не это!

— Боюсь, она очень страдает от диких головных болей.

— Но только не тогда, когда возвращается папа, — невинно произнес Гарри. И с этим нельзя было не согласиться. Когда Монти был дома, от мигрени Памелы не оставалось и следа.

Монти каждый день уезжал, чтобы снова возвратиться на островок идиллии, каким был Пендрифт. Он прибывал на лондонском поезде в 19.30, чтобы как раз успеть выпить рюмочку виски, покурить и сыграть партию в теннис с Арчи, Мильтоном и Дэвидом. Обычно он выходил из вагона, хитро улыбаясь из-под полей своей панамы, и его льняной костюм пастельного цвета был изрядно помят в дороге. С газетой, зажатой под мышкой, и портфелем в руках он, казалось, излучал всю жизнерадостность мира. Хандра Памелы бесследно исчезала так же, как испарялся сырой туман, висевший над Пендрифтом, когда солнечные лучи наконец пронзали его насквозь. Однако она все равно вела себя безобразно, без конца отдавая приказания и под любым предлогом привлекая к себе внимание. Она была избалованной и эгоистичной особой, единственной дочерью богатого американского бизнесмена Ричарда У Бэнкрофта II.

Мальчишки отправились на пляж поиграть в крикет, прихватив с собой лабрадора по кличке Пурди, и по дороге встретили Нэнни, которая поднималась по тропинке с Баунси и Селестрией. Рот отца Далглиеша приоткрылся в изумлении, когда он увидел божественную фигуру молодой девушки, направляющейся к нему. К своему стыду, он заметил, что его сердце часто-часто забилось, а щеки покрылись густым румянцем. Ему так хотелось верить, что это его внезапное смятение вызвано полуденной жарой… На Селестрии была короткая красно-белая юбка в горошек и купальник на бретелях, который подчеркивал ее изящную талию. Светлые волосы были распущены, ниспадая волнами на ровные загорелые плечи, и походка ее была такой, будто все тревоги в мире обходят ее стороной. Он не мог видеть ее глаз, спрятанных за большими солнечными очками в белой оправе.

— А, Селестрия, иди же сюда и познакомься с отцом Далглиешем, — позвала ее Джулия, когда та подошла поближе. Баунси, услышав голос своей матери, вырвался из рук Нэнни и побежал вверх по тропинке, визжа от радости.

— Мамочка! — радостно воскликнул он.

— Привет, милый! — нежно произнесла Джулия.

Когда малыш сообразил, что он сейчас находится в центре внимания, то немедленно положил руки на талию и начал смешно прохаживаться, виляя бедрами и весело поглядывая из-под густых ресниц. Все захлопали в ладоши и разразились смехом. Баунси был ребенком, который объединял их всех. От Джулии он унаследовал озорную улыбку, которая могла бы растопить и океан льда. У него были густые рыжеватые волосы и ласковые карие глаза, по цвету напоминающие шоколадную конфету. Он любил порисоваться под всеобщее восхищение; однако Нэнни всегда коробило, что при каждом удобном случае он раздевался и нагишом бегал где ни попадя. А еще он говорил заикаясь, что казалось всем очень милым. У Джулии и Памелы практически ничего не было общего за исключением, пожалуй, того факта, что их мужья являлись родными братьями. Единственной ниточкой, которая их связывала, был малыш Баунси.

— Милый, я тебя обожаю! — восторженно произнесла Джулия, притянув его к коленям и нежно уткнувшись носом в его шейку.

Селестрия последовала за ним, продолжая смеяться и хлопать в ладоши. Отец Далглиеш смотрел на нее не отрываясь, как зачарованный.

— А это моя племянница Селестрия. Старшая сестра Гарри, — представила ее Джулия, продолжая с упоением смотреть на сына. Селестрия сняла очки и повесила их на вырез купальника, затем протянула руку священнику.

— Вы намного моложе, чем я представляла себе. Отец Хэнкок был такого же возраста, как Нэнни! — произнесла она.

— Неужели, Селестрия?! — неодобрительно воскликнула Пенелопа. — Нэнни в прекрасной форме.

Щеки священника покрылись еще большим румянцем, а озорное лицо Селестрии расплылось в нежной улыбке.

— Похоже, вам не помешает охладиться, святой отец. Море сегодня утром было великолепным, холодным, но освежающим.

— Снимите же свой пиджак, отец Далглиеш, — настойчиво произнесла Джулия, наконец заметив, насколько бедняга смущен.

— Да я в порядке, — ответил он. — Я привык к жаре, живя в Италии.

— Ничто нельзя сравнить с летом в Англии, — сказал Арчи. — Как раз тогда, когда ты думаешь, что будет холодно и сыро, выглядывает солнце и поджаривает тебя. Непредсказуемость — вот как это называется.