Санта Монтефиоре - Найти тебя

— Потому что ты выглядишь как масло, которое никак не хочет растаять во рту. Но ты ведь озорница, не так ли?

— Ты начинаешь мне надоедать, — усталым голосом произнесла она. Его рука продолжала уверенно сжимать ее коленку.

— Видишь ли, я носом чую девичьи шалости. У меня нюх как у собаки. Тебе нравится немножко повольничать, ведь так? И что тут удивительного, тебе есть с кого брать пример. В молодости твоя бабушка тоже любила проказничать. Конечно же, она не отличалась такой красотой, как ты, но была очень сексуальна. Правда, меня, ее кузена, ее шалости не касались. Но ты, ты… — Она вдруг почувствовала его горячее дыхание на своей щеке. — Тебе ведь нравятся удовольствия плоти, не так ли? Ты чувственная женщина, можешь мне поверить на слово. — Его рука заскользила по девичьему бедру и уже поднялась чуть выше. — Тебе нравится ощущать прикосновения мужских рук, ведь так? Ты любишь дразнить мужчин.

— Что с твоими манерами, Хэмфри? Веди себя прилично! — сказала она громко, заметив, что привлекла внимание нескольких гостей, среди которых был и ее кузен Дэвид. — Что скажет бабушка, когда я доложу ей, что ты меня бесстыдно лапаешь? — Он торопливо убрал руку и положил ее на стол.

— Все в порядке, Селестрия? — спросил Дэвид с другого края стола. Он улыбался, но по его глазам она поняла, что он действительно встревожен.

— Да это была просто маленькая безобидная шутка, моя дорогая! — фыркнул Хэмфри.

— Для тебя, возможно, и шутка, но не для меня, — резко парировала Селестрия.

И она снова заметила, что Рафферти пристально смотрит на нее. Ей хотелось надеяться, что он видел, как старик прикасался к ней. Иногда стоит воззвать к мужскому чувству галантности. Практически в любом мужчине есть что-то от рыцаря в сверкающих доспехах. Она скорчила недовольную гримасу, всем своим видом показывая, что ей приходится терпеть, и снова закатила глаза под потолок. Затем она повернулась к Дэну с намерением поболтать, пока не кончится трапеза, и с трепетом предвкушая, когда она наконец очутится в объятиях Рафферти и они закружатся в танце по залу.

Обычно Селестрия с некоторой опаской относилась к праздничным речам за столом, предпочитая вести беседу с мужчинами, сидящими по обе стороны от нее. Но в этот вечер она вообще не хотела с ними разговаривать. И если Дэн был само обаяние, то Хэмфри являл собой его полную противоположность. Он был пьян и вел себя развязно, его рука постоянно соскальзывала под стол, чтобы в очередной раз погладить по ее бедру, наугад поднимаясь все выше и выше, казалось, он решил во что бы то ни стало не упускать столь редкую возможность подольше удержать возле себя красавицу. Селестрия знала, что если бы она рассказала о поведении Хэмфри своей бабушке, то та бы ответила, что во всем виноват ее слишком смелый наряд. Она вдруг отчетливо представила, как бабушка говорит: «Дорогуша, если бы ты была более благоразумной и не надела такое платье, то у Хэмфри не появился бы повод для искушения».

Когда ее дядюшка взял микрофон, рука Хэмфри снова поползла к ее бедру. Но это уже было слишком, она не могла больше выносить ни секунды этого кошмара. И пока Арчи проверял микрофон, слегка постукивая по нему пальцем, она выскочила из-за стола и побежала в гостиную, выходящую в холл. Девушка почувствовала на себе бархатный взгляд Рафферти и решила, что он последует за ней.

В гостиной стояла тишина, нарушаемая разве что каплями дождя, барабанящего за окном, да снующими взад-вперед официантами. В руках они держали подносы с кофейниками и фарфоровыми чашечками и, пробегая мимо нее, тихо здоровались:

— Добрый вечер, мисс.

Она набрала в легкие побольше воздуха, насколько позволял корсет ее платья, и, не торопясь, побрела в холл. Стало ясно, что Рафферти не придет. Сначала она расстроилась, но потом поняла, что, выйди он вслед за ней, все расценили бы это как проявление неуважения к ее дяде или, что еще хуже, нарушение элементарных правил приличия по отношению к дамам, сидевшим по обе стороны от него, одна из которых, между прочим, была ее кузина Мелисса.

Селестрия сложила на груди руки, выпятила нижнюю губу и начала покачивать из стороны в сторону бедрами, наблюдая, как в такт движениям ходит подол ее платья.

— Тише! — донеслось с лестницы. Оттуда, с самой вершины, припав к полу, выглядывали сквозь перила Гарри, Уилфрид, Сэм и малыш Баунси.

— Вы только посмотрите на них! — радостно воскликнула Селестрия. Никогда еще она не видела более очаровательных розовых мордашек. На них были надеты пижамы, а волосы аккуратно расчесаны заботливой Нэнни.