Маргрит Моор - Серое, белое, голубое

Зайдя на следующий день в свой офис, он не слышит в ангарах привычного адского грохота. Когда он встречает взгляды швейцара, двух секретарш и чертежника, которые здороваются с ним с почтительным ужасом, ему уже ясно, что рабочие не бастуют, а просто собрались группками, чтобы посплетничать о нем. Еще не хватает только, чтобы сотрудники от полноты чувств преподнесли мне букет!

Ближе к полудню появляется Зейдерфелт. Они с Робертом сразу же приступают к обсуждению дел: существует препятствие, которое мешает развернуть в полную мощь дочернее предприятие. Фаза первоначальных капиталовложений в «Алком» завершена, но срок поставки ничтожной вращательной оси, необходимой для производства алюминиевых матриц, — целых три месяца!

Роберт озабоченно потер подбородок и посмотрел в спокойное лицо собеседника, сидящего напротив. Насколько я помню, это первый случай, когда он совершил значительный промах в работе. Но, впрочем, похоже, что, как и меня самого, его это не слишком волнует. Вдруг он слышит слова своего зама:

— Кстати, чуть не забыл: надеюсь, вы не откажетесь быть моим гостем сегодня вечером?

Роберту показалось, что он ослышался.

— Приходите сегодня вечером ко мне на ужин. Вы не пожалеете. Кулинария — это мое хобби.

Оказывается, и у Зейдерфелта есть частная жизнь. Дом — на набережной Халхеватер; хозяин в темно-синем фартуке, у него есть кошка.

За стеклом — коллекция минералов, дающая повод к пространному рассказу о пешем походе в Андах. В тот вечер Роберту пришлось хочешь не хочешь обменяться мнениями по всем вопросам. Зейдерфелт то и дело взрывался от хохота, и при этом плечи у него ходили ходуном, точь-в-точь как у обезьяны. Он заводил свои любимые мелодии — из музыки к фильму «Bedazzled» — «Ослепленный» и еще хор монахинь, — а потом с энтузиазмом готовил в шейкере фирменный коктейль (два сорта бренди, яичный желток и лимон).

— Это называется «Салют Ватерлоо».

В столовой стол покрыт скатертью. На темно-красном поле — нарциссы. После первой рюмки Зейдерфелт протягивает руку для рукопожатия и представляется:

— Кас.

Роберт машинально пожимает мягкую, как бархат, руку и с интересом ждет, что будет дальше.

— Меня зовут Кас, Каспар. В Лиссе, откуда я родом, это имя встречается довольно часто. В нашем классе Каспаров было трое.

— Роберт.

Их встреча наедине протекает в атмосфере сердечной дружбы. Еда вкусная, вино отличное. После небольшой паузы хозяин встает, выходит ненадолго, а потом возвращается с картиной кисти покойной матушки в руках — композиция из цветов. Глаза у него на мокром месте. Впрочем, паника, охватившая Роберта на следующее утро, оказалась безосновательной.

Несколько дней спустя Зейдерфелт перешагивает порог директорского кабинета с победным сообщением:

— Менеер Ноорт, мне кажется, я могу предложить вам решение.

Роберт чуть отодвигается от стола и принимает непринужденную позу.

— Я слушаю.

А в голове у него тем временем: «Я так и думал: акционерное общество «Алком», этот кусочек мира, созданный моей фантазией, будет спокойно существовать и дальше. Все будет в порядке, я так и знал».

Он узнает, что Зейдерфелт собирается в командировку в Пенсильванию, к своему бывшему шефу. Алюминиевый концерн, обдумывая возможность выхода на Нидерланды, желает прежде всего удостовериться в возможностях сбыта. По этой причине они ищут самостоятельные предприятия, которые могли бы взять на себя дальнейшую обработку продукции. Зейдерфелт звонил туда, и оказалось, что бывшего сотрудника все еще хорошо помнят.

Роберт заложил пальцы за лацканы пиджака. Эту ось мы должны начать производить сами, думает он про себя. Позже я изложу ему свой план. Зейдерфелт тем временем положил свои холеные руки на поверхность стола. Как бы хотелось мне сейчас прикоснуться к этим мягким лапкам. Если он не возражает, он сейчас понизит голос.

Приглушенным тоном Зейдерфелт произносит:

— Когда дело дойдет до переговоров — а так будет, уверяю вас, менеер Ноорт, — американцы гарантируют, что при возвращении в моем ручном багаже будет находиться та самая пресловутая деталь…

Директора переглянулись.

— Отлично, — сказал Роберт и встал. — Я восхищаюсь вашей проницательностью.

Зейдерфелт тоже поднялся. Вопрос разрешен — оба они вполне удовлетворены.

Весна 1981 года. Смерть матери.

На Старой Морской улице движение машин в сторону набережной застопорилось. Дети с венками из цветов стоят на ветру. Магда отсутствует почти целый год. Роберт, который давно вернулся на свою кровать, порой просыпается среди ночи, включает свет, видит собственную одежду на спинке стула и говорит себе совершенно серьезно: «Я несчастный человек». В поселке кумушки, встретившись у прилавка, продолжают судачить о нем, с каждым днем его личность вызывает все больше недоумения.