Маргрит Моор - Серое, белое, голубое

Зайдя в спальню, расположенную в передней части дома, она подошла к зеркальному платяному шкафу его матери — мать, рано постаревшая женщина, делала злые глаза, если маленький непоседа сын мешал ей при примерке платья, брошки или шляпы, — Магда сделала большие глаза, задрала вверх подбородок и провела кончиками пальцев по шее. Потом повернула к нему голову и спросила:

— Как ты думаешь, белое вино уже достаточно охладилось?

Она ничего не имела против того, чтобы заменить устрашающих размеров двуспальную французскую кровать.

В следующие несколько недель Магда с энтузиазмом переворошила вверх дном все закоулки, а он весело и цинично обделал сделку, в которой товаром по чистой случайности выступали рамы для картин.

Как-то раз осенним вечером он вернулся домой. Магда лежала в постели, читая учебник — она в ту пору изучала нидерландский, — волосы ее были распущены, на ней была красивая атласная пижамная курточка с закатанными рукавами. Роберт открыл краны в ванной, послушал, как гудит ветер в водосточной трубе, встал обнаженный на весы — вес все тот же, семьдесят семь килограммов, — чуть позже заметил, что Магда заснула, выронив книжку. Он всмотрелся в неопределенное выражение на ее безмолвном лице, подумал про себя — в этой мысли было что-то невыносимое: она моя жена… Под стулом всхрапывали во сне ее собачки.

Когда внизу зазвонил телефон, он стоял, по-прежнему не снимая плащ, возле зеркального шкафа.

Не снимай трубку, сказал он, успокаивая сам себя. Пока ты ничего не видишь и не слышишь, все в принципе остается по-старому. Она не сочла нужным оставить записку, ни на кровати, ни в ванной комнате, нигде ни слова, и, пусть исчезла ее зубная щетка и, насколько можно судить, половина ее тюбиков и флаконов, ей не удастся разрушить отлаженный распорядок его жизни. Так что сотри с лица замешательство, оно похоже на страх.

Может быть, кто-то ей что-то рассказал? Написал анонимное письмо? Приятно сделать человеку гадость, когда знаешь, что тебя никогда не разоблачат.

Ведь эта связь, принесшая ему облегчение, возникла по чистой случайности. Иной раз с мужчинами такое бывает. Рыжеволосая продавщица с сильными руками расшнуровала для него ботинок, притулившись на одном колене возле диванчика с покатым краем, и помогла его надеть, по ее совету он пошевелил пальцами. Когда она подняла на него участливый взгляд, он ее узнал. Она прыснула, вытащила, прямо посреди магазина, шпильки из прически, и знаменитые волосы Агнес Ромбаутс, похожие на беличий хвост, упали ей на спину. И через двадцать лет после того памятного дня она с готовностью раскрывает объятия и целует с открытым ртом. Ему нравится, как она сложена и как умеет двигать ушами, но о ее мытарствах он не хочет ничего знать. Случается, что после четырех-пятидневной поездки по делам фирмы он глядит в гостиничном номере на ее профиль и у него словно шило в одном месте.

Телефон все трещал, с недовольной миной он спустился в гостиную и взял трубку. Оказалось, что это Нелли.

Он изумленно поднял брови.

— Нелли!

Он снял с кресла книги и сел.

— Значит, собаки у вас?

Последовал подробный рассказ. Он курил, делая короткие затяжки, и время от времени говорил «угу».

— Ладно. Завтра, в конце дня… Да, я приду за ними… Что?

Он слушает, сложив губы трубочкой.

— Да, собственно говоря, нет… Я и сам не знаю. Ты говоришь, поехала к родственникам?.. Похоже на то… Вначале к маме, затем к сестре…

На его лице удивление, он продолжает:

— Да нет же, я этого не говорю. Разумеется, тут нет ничего странного. Только вот…

— …

— Да, наверное, говорила. Мимоходом. Должно быть, я в одно ухо впустил, в другое…

Он засмеялся, невнятно попрощался, послушал молчание в трубке, раздался треск, затем гудок. Наконец положил трубку. Рывком поднялся и зевнул. Нелли с ее женской логикой поддержала его и утешила. Теперь он может пойти спать.

Не успел он устроиться как следует, как почувствовал знакомое ощущение — руки и ноги стали наливаться свинцом. Он лежал на спине словно на палубе корабля и слушал вой ветра. Ветер, пройдя смерчем над полями, разогнал тучи, очистил небо и наконец стих. Утро обещает быть голубым и прозрачным.

На завод он приходит в обычное время.

Акционерное общество закрытого типа «Ноорт» открывает двери каждый день в семь часов. Когда часом позже появляется Роберт Ноорт, в основном цехе уже вовсю кипит работа: невообразимый грохот, отовсюду пламя, жар. Повернувшись спиной к окнам, через которые из-за серых облаков проникает внутрь мягкий сумрак утра, стоят шестьдесят человек рабочих — за валами, отбойными молотками, гидравлическими прессами и фонтанами белого огня.