Анна Климова: И сердца боль

Стучат колеса. За окном электрички проплывают унылые пейзажи — голые, мокрые деревья, щетинистый кустарник, пустые темные квадраты и прямоугольники вспаханной земли, «скелеты» маленьких теплиц с остатками матово-серого целлофана…

Беларусь — тихий край покорных, трудолюбивых людей, страна рек, озер, лесов и болот. Впрочем, это уже во многом расхожее представление.

Андрей стряхнул с себя сонливость и тихую меланхолию, овладевшую им перед самым Минском. Скоро нужно было выходить.

Он встал, стащил с верхней полки свою большую спортивную сумку, похлопал по груди, проверяя наличие во внутреннем кармане куртки бумажника и документов, после чего, не спеша, пошел в тамбур, где уже стояли люди.

Андрей с жадностью всматривался в проплывавший за мутным стеклом окна город.

Сам москвич, однажды он полюбил и Минск. И теперь что-то тоскливо-далекое волновало сердце, словно детские воспоминания о первом празднике. Возможно, знакомство с Минском и было праздником, только понадобились годы, чтобы понять это.

Громыхая на стыках, вагоны покачивались и дергались так, что Андрею пришлось широко расставить ноги и ухватиться за край пластиковой стены. Электричка медленно вплывала на станцию. Андрей с интересом отметил, что рядом со старым зданием железнодорожной станции заканчивали строить новое. Всюду копошились рабочие, возвышались серые бетонные стены и открытые стальные фермы.

Последний раз дернувшись, электричка замерла, а спустя мгновение с шипением разошлись створки двери. Люди потоком хлынули по перрону к подземному переходу. «В город» — извещал грязный указатель. Закинув сумку за спину, Андрей устремился вместе со всеми туда, куда была направлена грязная стрелка.

Андрея всякий раз поражала неторопливость, безмятежная доброжелательность белорусов. Да, был когда-то такой единый советский народ, но отличия были и тогда. Московская толпа — равнодушная, бурлящая, довлеющая над всем субстанция. Она мечется, спешит, работает локтями, огрызается. Попав в нее, испытываешь жуткое ощущение беспомощности, чувство собственной незначительности. Особенно в метро…

Андрей неторопливо вышел по широким ступенькам из подземного перехода. И снова не мог сдержать теплой улыбки. Что эта суета перед здешним вокзалом в сравнений с суетой Белорусского вокзала в Москве! И еще все здесь напоминало ему Ее…

Андрей подошел к огромному табло возле здания старого вокзала и, запрокинув голову, изучил расписание электричек, отправлявшихся в сторону Осиповичей. Купив билет до Млыновки, он решил побродить по Минску. Заодно и перекусить.

В свои 26 Андрей уже довольно прочно стоял на этой земле. Конечно, в этом помогли и родители, но и себя размазней он не считал.

После университета Андрей какое-то время работал в одной нотариальной конторе, но довольно скоро охладел к бесконечным заверениям обязательств, договоров, дарственных и так далее. Нескончаемый поток посетителей, их перебранки в коридорах по поводу очередности угнетали его.

Родители Андрея, лелеявшие свои надежды относительно будущего сына на государственном поприще, с течением времени вынуждены были пересмотреть свои взгляды на современный мир, сущность которого теперь составляла одна вещь — деньги (которых у государства не имелось, следовательно, их сыну с государством стало не по пути).

Мать, работавшая в московской мэрии еще при Попове, — энергичная женщина средних лет, использовала ради сына все свои связи и знакомства. В результате Андрей оказался владельцем нескольких атлетических залов и одного ночного клуба.

Солидное дело, большие деньги, отличная репутация, отсутствие врагов, обаяние, мужественная красота, вкус — все это сделало его одним из самых завидных женихов в Москве. Родители то и дело намекали ему на то, что совсем не прочь уже понянчить внуков, но каждый раз Андрей делал вид, что не понимает, о чем идет речь. Ибо он помнил… Помнил ежедневно, помнил каждую минуту. Помнил то, что, казалось, давно пора было забыть. Смириться и забыть… Но он не мог забыть.

Андрей был знаком со многими девчонками: скромными и развязными, умными и не очень, стервами и душечками (из тех, что готовы закормить любимого домашними котлетами до полусмерти), но ни с одной из них он не лег в постель. Если ему хотелось секса, он звонил по известному многим бизнесменам телефону и через полчаса у него в квартире была роскошная проститутка, знавшая «дело» от и до. О проститутках никто не знал, и поэтому «целомудрие» Андрея на разные лады обсуждалось всем его окружением. Андрей стал не только самым завидным, но и самым таинственным женихом.